что кровь не имеет никакого значения, а семейные связи во многом напоминают старую жвачку – ее можно больше не жевать, выплюнуть и прилепить под столом. И потом уйти.
Руби была моей сестрой, но значила для меня куда больше. Она любила меня. Любила меня так, как никто в целом мире. Больше матери, больше отца. Больше друзей. Больше любого из парней, с которыми встречалась, потому что никого из них она на самом деле и не любила. Неважно, что между нами стояли эти два года в разлуке – Руби, бесспорно, продолжала меня любить.
Мачеха покашляла. Она всегда так делала, вернее, ей приходилось – иначе я забывала, что она рядом.
– Ты уверена, что хочешь уехать с этой Руби?
– Руби – моя сестра. Она фактически вырастила меня.
– Что ж, я вижу ее впервые.
У меня не было настроения рассказывать ей, почему Руби никогда не покидала штат Нью-Йорк, что уж говорить про наш лесистый округ. Она предпочитала оставаться в нашем городке, где все ее знали, где достаточно было лишь произнести ее имя, как каждый на расстоянии слышимости вытягивался по стойке «смирно», гадая, не притаилась ли она за углом и не покажется ли вот-вот.
Это касалось не только парней, но и девчонок. Эта песня понравилась Руби? Тогда все начинали ее слушать. Руби надевала эту куртку? Всем тут же хотелось нацепить ее.
Я привыкла, что дома люди знали Руби, забрасывали меня вопросами о ней, например, говорили, что как-то обсуждали с ней старые французские фильмы, и спрашивали, упоминала ли она об этом и нравится ли ей Годар? Рассказывали о том, что она заправила их машину в прошлый вторник; что она запретила им курить, но они не возражали; что много лет назад Руби видела их живое выступление в старом отеле «Рейнклифф» и потом, после шоу, они разрешили ей погреметь на ударной установке.
Пенсильвания была странным штатом. Никто здесь не знал Руби.
– Удивительно, что до этого она ни разу не приезжала к нам, а тут вдруг объявилась, – сказала моя мачеха.
– Да, наверное. Но в этом вся Руби.
– Мы приглашали ее на Рождество – она не приехала.
– Ей не нравится Рождество. Руби говорит, оно слишком банальное. Ко всему прочему, она терпеть не может сочетание красного с зеленым.
– Она никогда не звонила…
– У Руби есть такая штука в ухе. От телефонов она жужжит. Я не против, что она пишет мне вместо того, чтобы позвонить. Я знаю про ее ухо.
Защищать сестру было естественным порывом. Обычно никто не задавал таких вопросов о Руби, но, похоже, у меня были заготовлены ответы на всякий случай.
Однако моя мачеха не отступала.
– Она вдруг ни с того ни с сего приехала сюда, без предупреждения, появилась на нашем пороге в этой… прости, комбинации? Она что, даже не потрудилась утром одеться как следует? А потом промаршировала к твоему отцу и заявила, что забирает тебя с собой. Вот так запросто?
– Угу. Как я уже сказала, в этом вся Руби.
– И
