волнуйся, все еще поменяется.
Я перевернулась на живот, чтобы она больше не пялилась на меня. Но Руби сидела и продолжала изучать изменения во мне, ее тело находилось между мной и лестницей – единственным путем вниз.
– Не говори мне его имя, – сказала она. – Я не хочу знать.
– Чье имя?
– Не произноси его. Подумай о том, как сильно я хочу убить его. Смотри, Хло, нам нельзя оказаться в одной и той же комнате! Иначе я за себя не отвечаю.
– Руби, о чем ты говоришь?
– Я говорю о том парне, с которым ты потеряла свою девственность – не называй мне его имя – о чем еще? Или мне нужно убить не только его?
Я отвела глаза. Она тоже. Мы обе смотрели в маленькое окошко и сидели так очень долго.
– Почему ты ничего не сказала мне? – наконец спросила Руби.
– И как ты себе это представляешь? Написала бы тебе сообщение? «Привет, я только что переспала с более-менее горячим парнем Джаредом, с которым вместе хожу на шестой урок по самоподготовке. Поговорим позже»?
– Я же просила тебя не называть его имя, – ответила сестра. – Мне ни в коем случае нельзя знать его имя.
– Упс, – сказала я, хотя мы обе понимали, что я сделала это специально.
– Более-менее горячим. – В ее голосе послышался интерес. – Насколько более-менее?
– Ну, ты знаешь, он из тех, кто симпатичнее в темноте.
– А так не про всех можно сказать?
И пока она не успела забросать меня еще дюжиной вопросов, я добавила:
– Подумаешь, ничего особенного. Я про то, что случилось. Я рада, что сделала это.
Руби вздохнула. Ясно было, что она-то как раз не рада, ни капельки. И вот настал момент для вопросов, которые задают все старшие сестры, когда открывается подобный секрет – например, о защите и обо всех этих противных вещах, о которых никто не хочет говорить. Они заставляют себя произнести слово «презерватив», убедиться, что мы им воспользовались. Спрашивают, как он с тобой обращался. Спрашивают, как ты сейчас себя чувствуешь, всё ли в порядке? Говорят, что в следующий раз будет лучше. В следующий раз не будет так больно, в следующий раз тебе не захочется дать ему в глаз за то, что он замедлил темп.
Старшим сестрам приходится делать все это, потому что матери напиваются в хлам и не могут связать и пяти слов, чтобы объяснить это.
Но Руби вместо всего этого рассказала мне историю:
– Мой первый раз случился прямо у воды, на валунах. У меня в ушах были те маленькие серебристые колечки, по три в каждом, и когда мы стали это делать, они начали болтаться, и мое ухо – гореть, как в тот раз с утюгом на кровати, когда ты думала, что отключила его, и не делай такое лицо, как будто это не было больно, – а потом сережки вылетели из моих ушей. Эти блестящие серебристые колечки завертелись в воздухе над водой, словно ожили, – вот это было зрелище, скажу я тебе!
– Так ты потеряла свои сережки?
– Да, они пропали. Наверное, поэтому я больше не ношу серьги. Вся эта история разрушила для меня их концепцию. Ну,
