хмельной, лихо наяривал на балалайке. Следом за ним, тоже сильно навеселе, толстокосая, ширококостная, точно сколоченная вся, его жена Вера.
Женщины весело смеялись, приплясывая на ходу.
– За стол, за стол, – потребовал Егор. – Мы что, об свадьбе собрались говорить или попусту лясы точить?
Урядник Белов откупоривал четвертные и расставлял их по столу. Глаза присутствующих засветились. Даже супруги Губановы заметно оживились, отодвинули от себя пироги и чашки с компотом.
И сватовство продолжилось. Разговор о помолвке и свадьбе длился недолго. Свадьбу решили сыграть в августе, на Преображение Господне.
Покончив с «официальной» частью, уже изрядно подвыпившие сваты и гости перешли к части торжественной.
По знаку Егора Поликарп схватил балалайку, Никодим Барсуков – ложки и грянули плясовую.
Атаман Данила Донской пустился вприсядку. И так, в лихом плясе, выкатил на середину горницы. Гости из Берд с изумлением смотрели на пляшущего атамана. А он, продолжая вскидываться и приседать, одну за другой опрокидывал подаваемые хозяевами и гостями рюмки.
После седьмой атаман грузно опустился на табурет:
– А теперь еще и попеть зараз можно!
Анисья Комлева и Степанида Донская ставили на стол пироги, сыры, колбасы. Унизанная украшениями Вера Комлева выплясывала подбоченясь. Она вся сияла и звенела, как бубенец на конной упряжке.
– Анисья! Душа моя! Как я истосковалась по всем вам! – с несвойственной ее весу резвостью Вера подбежала к хозяйничавшей у стола Анисье и, взвизгивая и задыхаясь, стала целовать ее:
– Господи, как я соскучилась по вам!.. Как долго мы не виделись!.. И торопилась на сватовство, ох, как то-ро-пи-лась!
В самый разгар гулянки отворилась дверь и в дом вошел Лука. Но на жениха мало кто обратил внимания, так как все были сильно пьяны.
Однако приход юноши не остался не замеченным его трезвыми родителями.
– Лука, ты ли это, чадо мое неразумное? – крикнул Авдей.
– Я, батька, кто ж еще! – отозвался стоявший у двери юноша.
– Что, одумался, неслух ты эдакий?
– Одумался, батя.
– А коли ты явился, входи и за стол сидай или к Авдошке сходи, порадуй девку-то.
– Его-о-ор? – орал пьяный в стельку атаман. – Медовуху давай, скряга! Иначе помру прямо сейчас со скуки, а я гулять… гулять хочу!
И атаман загоготал так заразительно и весело, что на все лады захохотали все вокруг.
– Гляди, зятек к нам пожаловал! – крикнул Егор Комлев, увидев Луку. – К столу айда, казаки, сожрем зараз все и выпьем без остатку, чтоб врагу ничего не осталось!
Красный от стыда и робости, сковавшей все его тело, Лука опустился на табурет. Ему было очень стыдно от того, что пришел к родителям невесты поздно. Лука сидел, боясь посмотреть людям в глаза. «Посижу маленько, примелькаюсь и уйду», – решил он. Также он боялся увидеть свою невесту, которой, к счастью, не
