Эшли, сидел на нем мешком. Казалось, изношенному пиджаку было не за что зацепиться, поскольку короткие плечи мистера Прескотта чуть ли не проваливались в грудную клетку. Я поняла, что учитель прикован к пагубной привычке. О том нагло твердила пожелтевшая кожа скрюченных от старости пальцев: указательного и среднего, а кроме того за ним тянулся шлейф сигаретного дыма. Он положил на стол блокнот, учебники, оглядел класс и вспомнил, что появилась новая ученица. У него была нарушена артикуляция, и каждое сказанное им слово больше напоминало уставший лепет пьяницы. Не располагая ни даром красноречия, ни желанием выглядеть душевным, он довольно сухо представил меня остальным, и вскоре началось скучное утомительное занятие. Я елозила на стуле, выжидая момент улизнуть из кабинета, чтобы наконец утолить взыгравшее любопытство. Когда мистер Прескотт закончил лекцию и приступил к новой теме, я попросилась выйти. Его изрядно разозлило, что я прервала его на слове «интеграл», которое удавалось ему меньше всего. Но всё же, сдержав порыв гнева, явно выраженный на его непривлекательном лице ярким румянцем, он молча указал на дверь, и я быстро покинула класс.
В коридоре бродила временная тишина. Я пролетела несколько кабинетов и очутилась в западном крыле, где находился туалет. Закрывшись в кабинке, я достала конверт и бросилась читать. На удивление, содержимое письма имело далёкие представления о личной переписке и состояло из нескольких печатных листов, где прописывались немалые финансовые счета, словом – таблицы из голых цифр, а в конце страница с перечислением названий пород кошек двух-трех месяцев от роду. Ничего не понимая, я сунула письмо обратно в карман и вернулась в кабинет.
Мистер Прескотт раздал листы проверочной работы, и по мере получения заданий ученики обречённо склонили головы над ними. Я увидела, как Эшли отложила свой лист и принялась решать мой вариант.
– Что ты делаешь? – недоуменно спросила её я.
– Мне надо успеть сделать задания для Молли, – прошептала Эшли.
– Тогда ты не успеешь сделать свои и провалишь проверочную.
Эшли бросила на меня скорой взгляд безысходности.
– Кэти, если я не выполню работу за Молли – я пропала!
Она опустила голову, напряженно подпирая её рукой, и с неподражаемой быстротой принялась строчить решение задач. Я тоже склонилась над своей работой, но ни одна мысль, посвященная математике, не кружила в голове. Ее обременяло лишь письмо, присланное мистеру Ньюману. Я приходила в смятенное волнение от догадки, что содержимое письма является запоздалым счетом времен работы доктора в особняке. Смущала только дата: год, подписанный внизу третьего листа, числился 2001, тогда как мистер Ньюман погиб двадцать лет назад. Фирма, поставляющая живой товар психиатру, осталась в тени: никаких названий и обратных адресов в конверте не нашлось. Увлекаемая вдаль рассуждений я выполнила только половину заданий.
Спустя полчаса мистер Прескотт шаркающими движеньями обошел ряды и собрал
