действия шли с применением самодельных автоматов из оструганных досочек, некоторые мальчики играли магазинными, из чёрной жести, в них заряжались специальные боеприпасы – рулончики узеньких бумажных лент с посаженными на них крапушками серы.
Эти крапушки громко хлопали, когда пружинный курок ударял по заправленной в автомат ленте.
Мама купила мне жестяный пистолет и коробочку пистонов – мелких бумажных кружочков с такими же крапушками серы; под взведенный курок их приходилось закладывать по одному для каждого выстрела.
Сера бахкала под ударом, из-под курка подымался лёгкий дымок с кислым запахом.
Когда я щёлкал пистолетом в куче песка рядом с мусоркой, мальчик из углового дома попросил подарить пистолет ему и я с готовностью отдал, так было правильнее, ведь он сын офицера – ему нужнее.
Дома мама ни за что не хотела поверить, будто мальчик способен вот так запросто отдать свой пистолет другому, она требовала, чтобы я сказал ей правду и признался, что потерял мамин подарок.
Однако, я до того упрямо повторял свою правду, что ей пришлось даже повести меня к отцу того мальчика.
Офицер начал стыдить своего сына, а мама громко извинялась, потому что она просто хотела проверить и добиться, чтобы я не врал…
Ещё в то лето у мальчиков нашего двора появились желтоватые стреляные гильзы, которые они приносили со стрельбища в лесу.
Мне тоже хотелось посмотреть какое оно – стрельбище, но мальчики объяснили, что ходить туда надо по особым дням, когда там нет стрельб, а то не пустят.
Особый день заставил долго себя ждать, но всё-таки наступил, и мы пошли через лес.
Стрельбище оказалось большущей поляной с вырытым в песке котлованом, куда вёл крутой спуск.
Дальнюю стену котлована закрывал щит из брёвен, весь исклёванный пулями, с парой забытых на нём бумажных мишеней – силуэт головы на плечах – издырявленные вдоль и поперёк.
Гильзы приходилось долго отыскивать в песке под ногами.
Они были двух типов – автоматные, которые сужáются к концу, и мелкие ровные цилиндрики от пистолета ТТ.
Находкам громко радовались и обменивались ими друг с другом.
Мне совсем не везло и я завидовал более находчивым мальчикам, чьи радостные всклики тонули в жутковатой тиши стрельбища, недовольного нашим набегом в запретное место…
Дальний край поляны пересекала траншея, как на поле боя, где сыпучий песок стен сдерживался щитами из досок.
Через поле и поперёк траншеи, тянулись рельсы узкоколейки, по которым из конца в конец ездила тележка послушная тросу ручной лебёдки и, громыхая железом колёс, таскала на себе огромный макет танка из фанеры.
Мальчики начали играть с макетом.
Я тоже посидел разок в траншее, пока по рельсам над головой прокатывает фанерный танк, а потом пошёл на край поля – откуда меня позвали, чтобы помогал.
Мы тянули за трос, подтаскивая
