всё поле заливали водой и получался каток.
Мне смутно вспоминается тёмный зимний вечер с редкими фонарями по периметру поля, вперемешку с горькой обидой оттого, что так недолго меня катали на высоком стуле меж округло загнутых полозьев из тонких металлических прутков…
Девчонки класса остались собирать листья между скамеек под деревьями крутой стороны, а ребята, обогнув поле справа, гурьбой сбежали к Речке.
Когда я добежал туда же, трое или четверо уже бродили, закатав штаны до колен, в бурливых струях теснины на месте давно прорванной дамбы.
Большинство одноклассников оставались на берегу.
Я тут же начал торопливо стаскивать ботинки и носки, и подворачивать брючины.
Заходить в воду было чуть страшновато – не слишком ли холодна?
Но оказалось – не очень, а вполне терпимо.
Течение шумливо бурунилось вокруг ног, щекоча кожу под коленями, а дно было приятно гладким и ровным.
Один из мальчиков прокричал сквозь шум воды, что это бетонная плита от бывшей дамбы – ух, класс!
Мы бродили по ней туда-сюда, стараясь не заплескать подвёрнутые брюки, когда вдруг всё: и плеск воды, и крики товарищей, и ясный ласковый день – как отрезало.
Я оказался в совершенно ином, безмолвном мире наполненном одной лишь давящей желтоватой сумеречностью, сквозь которую мимо меня вертляво убегали кверху струйки белесых мелких пузырьков.
Ещё не понимая что произошло, я взмахнул руками; вернее они сами это сделали, и вскоре я вырвался на поверхность, где оглушительно шумела Речка, хлеща меня струями по носу и щекам, и кто-то издали кричал «тонет!», а мои руки беспорядочно шлёпали по воде, пока не ухватились за чей-то ремень, брошенный с края коварно обрывавшейся подводной плиты.
Меня вытащили, помогли выжать одежду и показали широкую тропу в обход всего стадиона, чтоб не наткнулся на пионервожатую и ябедных девчонок, собиравших листья для осенних гербариев…
На чертёжном виде сверху, здание школы, скорей всего, походило на букву «Ш» без средней палочки, с центральным входом снаружи нижней перекладины.
Пол вестибюля покрывали квадратики плиточек, а в двух коридорах расходящихся к крыльям здания их сменял лоснящийся паркет скользко-жёлтого цвета.
Ряд широких окон, вдоль каждого из коридоров, был обращён внутрь охваченного зданием пространства, но двора там не было, а просто росли, как попало, молодые тонкокожие сосны.
В коридорной стене напротив окон изредка встречались белые двери с номерами и буквами классов.
Такая же планировка продолжалась в левом коридоре и после поворота в оставшуюся палочку от «Ш», но в правой классы сменялись спортзалом школы, высотой в оба её этажа, в котором имелась также сцена с занавесом и пианино, потому что иногда спортивный зал превращался в актовый.
Второй этаж, куда вели лестничные марши из левого угла «Ш» лишённой средней палочки, в точности повторял планировку первого.
Только
