нёс я, а он прихватывал целую охапку.
Иногда папа что-то строгал или пилил в подвале, а я, прискучив ожиданием, выходил в коридор с узкой зарешечённой канавкой вдоль бетонного пола.
Через распахнутую дверь лампочка бросала чёткий прямоугольник света на противоположный отсек, а дальний конец коридора, откуда мы пришли, терялся в темноте; но я ничего не боялся, ведь за спиной работает папа в чёрном матросском бушлате с двумя рядами медных пуговиц с якорьками…
Дрова в подвал попадали в начале осени через приямок по центру фундамента торцевой стены дома – неглубокую яма с бетонными стенками под крышкой из листовой жести.
Чуть выше её дна имелся проём, полметра на полметра, как бы лаз в подвальный коридор, метра на полтора выше пола.
Рядом с этим приямком останавливался самосвал и ссыпáл холмик грубо нарубленных дров, которые затем надо перебросить в приямок, оттуда в подвал и там уже заносить в отсек – кому они привезены.
Вот папа и поручил мне, как уже большому мальчику, сбрасывать дровины в приямок, чтобы он из подвала продёргивал их внутрь через проём.
Сверху его не было видно, но из подвала доносился его голос, когда он кричал мне повременить, если груда поленьев в приямке грозила затором проёма, а затем слышался глухой утробный стук – это далеко внизу дрова валились на бетонный пол.
Всё шло хорошо, покуда Наташка не сообщила Саньке, что нам привезли дрова и что я помогаю папе спускать их в подвал.
Он прибежал к дровяному холмику и тоже стал таскать дрова в приямок; упрямо и молча посапывая в ответ на мои бурные объяснения, что он нарушает возрастной ценз на участие в подобных работах, и что сброшенные им добавочные поленья непременно создадут затор в проёме.
( … риторика бесполезна с теми, кому хоть кол на голове теши!..)
Но я не только ораторствовал, а тоже швырял дрова, чтобы потом, за обедом на кухне, Санька не слишком бы хвастался, будто сделал больше меня…
И вдруг он отшатнулся от приямка, схватившись рукою за лицо, а из-под пальцев показалась кровь.
Наташа бросилась домой звать маму и та прибежала с влажной тряпкой – обтереть кровь с запрокинутого лица Сашки.
Папа тоже прибежал из подвала и никто не слушал моих объяснений, что это случилось нечаянно, а не нарочно, когда брошенная мною дровина зацепила нос брата и оцарапала кожу.
Мама накричала на папу, что допустил такое, папа тоже рассердился и сказал всем уходить домой, и доканчивал работу сам.
Царапина зажила даже и без пластыря, который упрямый Сашка отлепил с носа ещё до ужина…
( … вряд ли брат мой помнит про этот случай, а я до сих пор чувствую себя виноватым: мало ли, что не нарочно – меньше б орал, а смотрел бы лучше куда швыряю…)
В школе я постоянно записывался в какой-нибудь кружок, стоило лишь его руководителю зайти к нам в класс для вербовки желающих.
Занятия в кружках проводились после обеда, когда все уже сходят домой и снова вернутся
