самопроизвольно, в надежде высмотреть тенистое дерево у обочины, хоть я и знал, что ничего подобного не будет до самого перевала.
Пару раз я уклонился с насыпи шоссе – сбить жажду чёрными ягодами придорожного моша, но он в этом году не уродился, или место оказалось совсем уж бесплодным – и вновь ботинки топали по непреклонно устремлённой вверх плоскости асфальта…
Горы – лучший учитель предвиденья: когда на перевале бесконечный подъём перешёл в горизонтальные извивы, продиктованные рельефом чередующихся тумбов, я мог уже прозорливо вычислить, что через полчаса буду во-о-он на том самом дальнем повороте, а дальше, минут через двадцать, от шоссе ответвится грунтовка влево и полого пойдёт вдоль склона до самого дна тамошней долины, прорезанной речкой Варандой, и там-то уж всё будет хорошо – и деревья, и тень, и вода из прибрежного источника…
Так всё и вышло, и в том месте, где грунтовка пересекает каменное ложе русла реки, чтобы начать подъём к Саркисашену, я с ней расстался и пошёл вдоль берега, сквозь зелёный живой тоннель в густом орешнике, покуда не оказался на открытом – и на удивление ровном – поле над рекой огибающей подножие тумба-великана на том берегу.
Представь себе почти отвесно вздыбленный футбольный стадион, заросший лесом до самого верха.
Из-за крутизны склона лиственные кроны не прячут, а лишь сменяют друг друга, взбираясь всё выше, переливаясь каждая своим из двухсот с чем-то оттенков зелёного. Представляешь?
Если да, то можешь и меня приметить на этом берегу под кряжистым чугупуром (это такое дерево, на котором грецкие орехи растут), валяюсь тут на мягкой подстилке из трухи от прошлогодних листьев, поглядывая на весь этот зелёный беспредел, и синее небо – сколько его заглядывает вглубь здешней долины – и на колыханье солнечных лучей в ладонях листвы над головой.
Хорошо так вот растянуться и думать ни о чём и обо всём; хотя и жаль, что не с кем поделиться всей этой красотищей.
Ну, да я уже привык, что самые захватывающие моменты приходят в одиночестве.
Тут главное не скатываться в мегаломанию – мол, чем больше пространства на отдельно взятую душу, тем выше ранг носителя данной души…
Однажды мне случилось полистать лощёный журнал на немецком.
Самой длинной в нём оказалась статья про какого-то Херцога, владельца крупного химического концерна. Короче, представитель той элиты, что не опускается до мелкой политической грызни, предоставляя эти крысиные бега президентам, премьерам, партиям, однако, повороты руля в их элитарных вотчинах, хотя бы на полградуса, становятся определяющими для всего государственного курса Германии.
Статья перемежалась красочными снимками, и среди них его портрет в персональном приусадебном парке, на фоне внуков-херцогенят – белокурых купидончиков с луками.
Его праотцы – бродячие евреи-челноки пешком верстали весь Шёлковый Путь, туда и обратно, чтоб притащить китайский ширпотреб
