Тогда положение русских крестьян становилось просто отчаянным. После ареста участников подпольного кружка Петрашевского, в III отделение Его величества канцелярии, занимавшегося политическим сыском, вместе с другими бумагами был доставлен дневник поручика Монбели. В нем жандармы прочли такую запись: «И теперь еще пробегает холодный трепет по жилам при воспоминании о виденном мною кусочке хлеба, которым питаются крестьяне Витебской губернии; мука вовсе не вошла в его состав: он состоит из мякины, соломы и еще какой-то травы, не тяжелее пуха и видом похож на высушенный навоз, сильно перемешанный с соломой… Что видим мы в России? Десятки миллионов страдают, тяготятся жизнью, лишены прав человеческих – или из-за плебейского происхождения, или из-за ничтожности общественного положения своего, или по недостатку средств существования; зато в то же время небольшая каста привилегированных счастливцев, нахально смеясь над бедствиями ближних, истощается в изобретении роскошных изъявлений – тщеславия и низкого разврата, прикрытого утонченной роскошью».
Очевидную истину, что народ бедствует, пытались донести до царя даже некоторые представители высшей государственной администрации. В записке, поданной Николаю князем Н. Кутузовым в 1841 году, было сказано: «При проезде моем по трем губерниям, по большим и проселочным трактам, в самое лучшее время года, при уборке сена и хлеба, не было слышно ни одного голоса радости, не видно ни одного движения, доказывающего довольствие народное. Напротив, печать уныния и скорби отражается на всех лицах, проглядывает во всех чувствах и действиях… Отпечаток этих чувств скорби так близок всем классам, следы бедности общественной так явны, неправда и угнетение везде и во всем так наглы и губительны для государства, что невольно рождается вопрос: неужели все это не доходит до престола вашего императорского величества?»
Расплата за техническое и промышленное отставание не заставила себя долго ждать. Она пришла в виде Крымской войны, которая превратилась в демонстрацию отсталости России. Еще в войне с Наполеоном русская армия не уступала в вооружении ни одной европейской, а в артиллерии превосходила любую из них. Но теперь все обстояло иначе. Русский парусный военный флот не мог тягаться с маневренными паровыми судами союзников, и его пришлось затопить самим, чтобы преградить кораблями вход в бухту Севастополя. Гладкоствольные русские ружья по-прежнему стреляли на 120 метров как и полвека назад, тогда как новые французские и английские штуцера с нарезными стволами, били на восемьсот. Это позволило союзникам расстреливать русские линии с безопасного для себя расстояния.
Война могла обернуться для России очень тяжелыми последствиями с утратой значительных территорий, если бы власть не обратилась к старому испытанному средству – к патриотизму простых людей. Англичане, французы и турки застряли под Севастополем, и несколько их штурмов были отбиты с большими для них потерями.
