это номер! – восклицает Марка, вперив белесые глазки в огурец. – Надо снести тетушке.
Она нагибается и, упираясь в колени ладонями, обнюхивает мою находку со всех сторон.
– Думаю, что съедобный, – говорит Марка, слизывая воду, стекающую с волос.
– Спросим у тетушки. – Я тянусь к огурцу, но Марка отстраняет мою руку.
– Нет, я сама понесу.
– Нет, я! Я же нашла.
– Тогда я скажу бабке, что ты купалась, – говорит Марка и срывает мою находку. Она несет огурец на вытянутой руке, а я тащусь за ней, как побитый пес.
– Вот что мы нашли! – объявляет Марка. Хорошо хоть «мы»!
– Сипис пинтопулос, – провозглашает тетушка и подносит лупу к огурцу. – Несъедобно, не поддается одомашниванию. Растет в скалистой и каменистой местности. Выкинь! – велит она, тыча пальцем в мою находку.
– Отдайте! – Я беру огурец с тетушкиной ладони и иду переживать на свои любимые доски.
«Это же чудесный огурец, – размышляю я, – и хорошо, что его нельзя есть и он не подлежит одомашниванию. Жалко, что мы его сорвали. Рос он среди камней, собственной макушкой пробивал себе дорогу. На макушке у него был маленький желтый цветочек, Марка его потеряла. И щетина у него такая приятная, чуть жестче бархата».
Мне хочется собрать все ненужные вещи – недозрелые орехи, огурец, голову от разбитой целлулоидной куклы с вывороченными глазами – и сказать всем: «Это мое! Отдавайте мне все ненужное. Пусть вам это ненужное, а мне – нужное!»
Марка считает меня барахольщицей. Смеется надо мной, что я собираю все подряд: и гайки, и пузырьки от духов, и крышки от тюбиков, и почтовые открытки, и даже открытки с артистами. Зато когда тетушка со скандалом отобрала у нас карты, во что мы стали играть? В артистов. Чей забьет по красоте, того и взятка. Это Марка придумала. Кричим, друг друга не слышим, я гребу открытки к себе, Марка к себе, я ее ущипнула, а она ка-ак врежет мне по уху:
– Хватит! Больше я в эту детскую белиберду не играю!
Решили мы сделать из артистов карты. Все-таки в карты лучше играть, меньше ругаешься. Выбрали тридцать шесть самых красивых артистов и на обратной стороне, где написано, в каких фильмах артист снимался, пометили масть и карту. Но в такие карты долго не поиграешь. Я запомнила, что Клара Лучко – пиковая дама, Лановой – король крестей, а Марка могла не глядя полколоды назвать.
– Бью Гурченкой! – орет Марка. Но Гурченко вовсе не козырь, а она ею туза – Татьяну Самойлову – кроет.
– Марка, не жуль, – говорю, – давай семь козырь Светличную, она же у тебя!
– Жухала, – кричит Марка, – подглядываешь!
Ну а как же мне быть, если артисты эти сами на меня пялятся?
Тут тетушка нас и накрыла, подкралась – и цап Одри Хепберн с матраца.
– Ну-ка, – говорит, – почитаем, где снимается эта леди.
Поворачивает, а там пика нарисована, а внизу подписано «туз». Тетушка открытки велела выбросить. Но потом сжалилась
