ему не стоило.
Я наконец-то понял, почему он так разоделся и важничает, не подает сам еду, как раньше. Он получил травму черепа – а такая штука есть далеко не у каждого олуха. Он – как итальянец, когда тот откроет аптеку. Стоит макароннику заиметь бумажку с надписью «фармацевт» и красной печатью, он тут же напяливает серый костюм и жилетку с черным кантом и ходит весь такой важный. Недосуг ему и пилюли-то готовить, не говоря уж о фруктовой воде. Вот и этот грек потому же расфуфырился. В его жизни случилось важное событие!
Только перед ужином я застал Кору одну. Ник пошел умываться, а мы были в кухне.
– Ты обо мне думала, Кора?
– Конечно. Не могла же я сразу тебя забыть.
– Я много о тебе думал. Как ты тут?
– Я? Отлично.
– Я несколько раз звонил, но трубку брал он, и я побоялся с ним говорить. Я тут немного подзаработал.
– Надо же! Я рада, что у тебя налаживается.
– Заработал, а потом потерял. Думал, мы сможем начать бизнес…
– Кто бы знал, куда деваются деньги.
– Кора, ты правда обо мне вспоминала?
– Конечно.
– А по тебе не скажешь – так себя ведешь.
– По-моему, я себя веду как надо.
– А поцелуя для меня не найдется?
– Скоро садимся ужинать. Если собираешься умыться – не теряй времени.
И так постоянно. Целый вечер она меня не замечала. Ник притащил свое сладкое вино и спел уйму песен, и мы сидели втроем, а Кора держалась так, будто я просто бывший работник, которого она толком не помнит. Такого возвращения домой врагу не пожелаешь.
Настало время идти спать. Они поднялись к себе, а я вышел во двор – подумать: остаться здесь и попробовать начать с ней снова или свалить и постараться ее позабыть.
Я немного прогулялся – не знаю, долго ли ходил и далеко ли ушел, однако чуть погодя услыхал, как они ругаются. Я быстро пошел обратно. Кора вопила как бешеная, что я должен уйти. Ник мямлил, что лучше мне остаться и работать, пытался ее утихомирить, а она все кричала. В моей комнате, где, как она думала, я был, я бы все отлично слышал, но и на улицу доносилось немало.
Вдруг все прекратилось. Я тихонько прошел в кухню, стоял там и слушал. Но так как был весь на взводе, то слышал только, как стучит мое собственное сердце: бум-бум, бум-бум. Странный звук, подумал я и тут же понял, что рядом бьется еще одно сердце.
Я включил свет.
Кора стояла в кухне одетая в красный шелковый халатик, бледная, как мел, с длинным тонким ножом в руке, и смотрела на меня. Я протянул руку и забрал нож. Она заговорила шепотом, похожим больше на змеиное шипенье.
– Зачем тебе понадобилось возвращаться?
– Я не мог иначе.
– Ничего подобного. Я бы перетерпела. Забыла бы тебя. А тебе приспичило вернуться. Тебе – будь ты проклят! –
