конечно, слишком мимолетен, и получить его можно только в отделении интенсивной терапии, но состояние герра Шмидта как раз подходит для отделения интенсивной терапии. Его бы приняли без колебаний. Вот ведь дилемма: ему необходима помощь, но его нельзя назвать тяжелобольным. Анита уже видела перед собой чиновницу из кассы медицинского страхования. Дама отставит в сторону чашу с кофе, не примет счет от клиники к оплате и потребует у лечащего врача обоснования и объяснений, что такого особенного вдруг стряслось с хронически больным герром Шмидтом, что его необходимо было помещать в стационар.
С такими пациентами всегда тяжело, и с годами все тяжелее. Но Анита была бы не Анита, если бы не пошла до конца: она диагностирует обострение и уговорит сделать то же своего бывшего мужа, который на этой неделе как раз дежурит в интенсивной. Самое трудное – уговорить герра Шмидта.
– Герр Шмидт, мы отвезем вас в больницу, там удостоверятся, что приступ удушья не повторится.
– В больницу? – изумился больной. – Но мне намного лучше.
– Одно другому не мешает.
– Я хочу остаться дома.
– В больнице выспитесь, отдохнете, – уговаривала Анита, как будто перед ней был надорвавшийся на работе менеджер, – коллеги смогут вам помочь.
– Никто мне не поможет.
– О вас позаботятся, через пару дней будете как новенький. Сами увидите.
– Нет. – И он потянулся за сигаретой.
– В больнице курить нельзя. Невыкуренные сигареты вы потом сосчитаете и докурите после выписки, – наступала Анита.
Молчание. Оба ассистента «Скорой помощи» уже поняли, в чем дело. Они переминались с ноги на ногу с выражением: «Уговаривай быстрее, а! Или брось его совсем».
– Вам виднее, фрау доктор, – произнес больной.
– Подготовьте герра Шмидта к перевозке, – скомандовала Анита.
Один из спасателей вышел, чтобы поближе подогнать машину. Маик собирал сумку для пациента, искал паспорт и карточку медицинского страхования. Анита заполняла протокол: показатели уровня кислорода и прочие показатели она написала хуже, чем были на самом деле, так что герр Шмидт с каждой строчкой становился болен все тяжелее.
Через открытое окно слышался далекий шум вокзала Зюдкройц и пение птиц, идиллия, да и только. На ее фоне даже хрипение герра Шмидта казалось почти гармоничным звуком.
Анита села в машину к спасателям, и пациента повезли в клинику «Урбан». Маик ехал следом на их автомобиле, в котором для пациента места не было. Анита позвонила бывшему мужу. После двух гудков в трубке услышала голос, который за много лет стал родным, но теперь с каждой неделей становился все более чужим.
– Паульсен.
Анита мгновение колебалась. Почему он представляется по фамилии? Он же видит, что это она звонит.
– Адриан, это я.
– Да. Привет.
– Есть одна минута? Я по работе. У вас в интенсивной есть свободное место?
– Целых
