подхватывает Абу Аммар, – Микеле убрал Беретту в студенческую холщовую сумку, – в прошлом году мы тоже проделали такой путь, только в прошлом году с нами занимался Юсуф, то есть Джо…
Микеле предполагал, что теперь они получат другого технического инструктора. Вылезая из машины, он велел Альберу:
– Ключи оставь под ковриком. Я позвоню Черному Князю, груду металлолома увезут отсюда восвояси… – Абу Аммар действительно поговорил с Микеле о будущем путешествии:
– И он дал нам задание, – юноша вскинул сумку на плечо, – все оказалось просто… – Микеле не собирался задавать никаких вопросов:
– В нашей ячейке военная дисциплина, – сказал он Альберу, – арабы наши друзья и наставники. Нам не стоит знать больше того, что мы знаем… – Абу Аммар продиктовал ему настоящее имя Джо, или Юсуфа:
– Он не сегодня-завтра окажется в Риме, – добавил араб, – у него здесь родственник, его духовник, епископ Кардозо… – Микеле весело думал, что Ватикан питается только сплетнями. Его преосвященство Симон был любимцем римских матрон:
– Он похож на Грегори Пека, – ухмыльнулся Микеле, – и он не отирается в коридорах курии, а несет пастырскую миссию в джунглях, как положено воину Христа…
Микеле держал уши открытыми и велел ребятам делать то же самое. До него быстро дошли слухи о том, что к епископу Симону приехал кузен, японский граф Дате. Узнать, где остановился гость Рима, тоже не составило труда:
– Они отправились в Кастель-Гандольфо, о чем мы тоже услышали… – Микеле с Альбером двинулись направо, по улице, ведущей в район Колизея, – а сегодня я позвонил в папскую резиденцию и мне сказали, каким поездом он уезжает в Рим…
Микеле изобразил монаха из аббатства Тре Фонтана, где обретался граф Дате. Ребята Микеле довели его от вокзала Термини в обитель и сопроводили обратно в город, на встречу с неизвестной им красивой девушкой:
– Одевается она, как послушница, – Микеле пристально рассмотрел незнакомку в бинокль, – ладно, она не наша забота. Нам велели припугнуть Джо, что мы и сделали.
Остановившись в подворотне, Микеле недоуменно поинтересовался:
– Какого черта все закрыто в разгар рабочего дня… – на магазинной вывеске над головой красовались кривые еврейские буквы, – квартал словно вымер… – Альбер пожал плечами:
– Пятница у них короткий день, они готовятся к шабату, то есть субботе. Мама говорила, что это священный день у евреев… – мать замечала:
– До войны в Бельгии жило много евреев. У меня были еврейские друзья, но, к сожалению, они все погибли. В этом виноваты немцы, – добавляла мать, – бельгийцы их и пальцем не тронули… – Микеле пнул завалявшуюся на ступеньках подворотни консервную банку:
– С другой стороны, хорошо, что нас никто не увидит… – порывшись в сумке, он достал болтающийся там с майских акций баллон с черной краской:
– Раньше
