на крыше, распахнули. В жаркой ночи мерцали крупные звезды, у Колизея перемигивались светофоры. Белый свет автомобильных фар выхватывал из темноты полуразрушенные обелиски на Форуме. Вдалеке пышным тортом возвышался мраморный памятник объединителю Италии, королю Виктору Эммануилу. Римляне презрительно называли неуклюжее здание вставной челюстью.
На антикварные ковры гостиной, на низкие диваны, обтянутые шкурами зебры, сыпался сигаретный пепел. По углам звенели пустые бутылки «Абсолюта» и французского шампанского. В апартаментах явственно воняло травкой:
– И вам штрафную, синьор Антонио, – развязно сказал Микеле, – у меня лучшие в Риме коктейли, если говорить о частных вечеринках…
Ванная в квартире была прочно занята, на лестнице, ведущей на крышу и на самой крыше, обнимались парочки:
– Мартини, – весело добавил сын адвоката Ферелли, – смешать, но не взбалтывать. Я уверен, что вы смотрели кино, синьор Антонио… – в телефонном разговоре с юнцом Антон Петрович объяснил, что представляет интересы, как он туманно выразился, левых сил. В гостиной он, едва достигший тридцати, оказался самым старшим:
– Детский сад нам пригодится, – задумался Антон Петрович, – они связаны с нашими арабскими друзьями. Никакие они не коммунисты… – Микеле щеголял золотой цепочкой на шее и массивным перстнем, – но их акции, под верным руководством, могут раскачать Европу… – за леваками и деятелями арабского возрождения, как выражались в Москве, требовался присмотр:
– Пока я этим займусь, – Антон Петрович оставался в Риме, – а когда придет время сопроводить Монахиню в Южную Америку, я передам пост местного резидента кому-то из товарищей… – документы у синьора Антонио были самыми безукоризненными, отлично сработанными пресловутым Фокусником:
– Комар носа не подточит, – довольно подумал он, – до Неаполя я добрался на советском судне, а остальное стало делом техники…
Микеле Ферелли даже не спросил Антона Петровича, посланцем какой партии или движения он, собственно, является:
– Парню наплевать на мелочи, – Антон Петрович пригубил крепкий мартини, – он влез в левацкие дела, чтобы пощекотать себе нервы перед тем, как занять уютное кресло в конторе отца… – по справке, составленной в Москве, выходило, что адвокат Карло Ферелли числится среди доверенных лиц папы:
– Мне надо сидеть здесь, – вздохнул Антон Петрович, – и не выпускать юнца и его дружков из вида. Жаль, что епископа Кардозо пока придется оставить одного, но, думаю, он никуда не денется из сельвы… – связавшись с Москвой, Антон Петрович получил недвусмысленный приказ не трогать Дракона:
– Он человек нервный, – хохотнул товарищ Лаврецкий, курировавший в первом управлении Италию, – учитывая его родственные связи, мы не можем рисковать тем, что он, действительно, побежит в британскую или французскую службу безопасности…
Антон Петрович звонил в Москву из советского посольства, куда его привезли
