абсолютным бесстрашием, которое, несомненно, обозначало то, что за ним стоит еще кто-то очень могущественный.
– Тебе, парень, помочь? – прямо в лоб спросил он Ховрина, совершенно при этом игнорируя бандюганов. Ховрин лишь пожал плечами, даже не зная, что и ответить. А что тут говорить: помощь явно была бы очень даже к месту.
И лишь только потом мужчина как бы обратил внимание на бандитов. Те совсем скисли.
– Ладно вам, шутка, мы уезжаем, – сказал первым толстяк уже миролюбиво и полез в машину. За ним и другой полез без слов. Сочно хлопнули двери. Тут же они и уехали.
– Чего им от тебя было надо? – спросил мужчина.
– Хрен знает, мы вот с ней идем домой, – Ховрин кивнул на Катю, стоявшую за несколько шагов сзади, – а они тут прикопались…
Мужчина какое-то время, чуть наклонив голову на бок, рассматривал Катю, потом Ховрина. Затем, подумав, вынул из нагрудного кармана куртки визитку, сказал тихо, чтобы Катя не слышала:
– Этих уродов не бойся. Я их знаю: это Васюков и Ермилов – известные пиздоболы. Первый уже сидел за драку, другой – за кражу. Если снова будут лезть – пизди их, не раздумывая. А будут проблемы – звони! И если с полицией будут заморочки – тоже звони. Давай. – Пожав Ховрину руку, он сел в свою машину и уехал.
Ба, еще одна визитка! Ховрин рассмотрел ее: там был герб Петербурга и написано: «Федеральная служба безопасности управление по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Гурьев Михаил Петрович, начальник отдела» и далее шла аббревиатура, которую Ховрин расшифровать не смог. Что ж, такой телефон действительно очень даже мог быть полезен, хотя такая неожиданная встреча была более чем удивительная и странная – очень уж своевременная. Чтобы человек просто так вступился за другого – дело в наше время вообще необыкновенное.
Часов в десять вечера Ховрин подходил к своему дому. У входа в подъезд стояла соседка тетя Клава. Она ждала какого-то Никиту, вроде как племянника. Что-то ей там надо было с ним или ему передать. Тут же толокся какой-то его, этого самого Никиты, смурной приятель, явно обдолбанный.
Как говорится, зацепились языками. Пока болтали, подошел и этот самый Никита со свисающей на лоб челкой. Его явно качало. Мутно поглядел на Ховрина:
– Чё тебе, блядь?
Потом, не дождавшись ответа, ушел, раскачиваясь, как матрос после плаванья. И приятель его смурной за ним потянулся.
– У него вообще все нормально с головкой-то? – покрутил у виска Ховрин.
– Да не совсем, – махнула рукой тетя Клава. – И все эти банки долбаные, коктейли-говнодринки! Он на них подсел, пьет чуть ли не каждый день штук по пять. Конечно, крыша-то и поехала!
– А этот дружок его черненький тоже ку-ку?
– Этот курит дурь по восемь закруток в день. Меньше не может, иначе свирепеет.
Ховрин только пожал плечами: каких только придурков не бывает на свете.
В середине недели внезапно потеплело. Снег стремительно, буквально на глазах,
