о в с т а д. Простите, но нельзя ли в другой раз?
Д о к т о р С т о к м а н. Это минутное дело. Видите ли, когда завтра весь город прочитает в газете мой текст и поймет, что я всю зиму, избегая огласки, работал на благо города…
Х о в с т а д. Ну, господин доктор?
Д о к т о р С т о к м а н. Я знаю, что вы скажете. Вы не видите здесь ничего, кроме моей прямой обязанности, долга каждого гражданина. Но мои сограждане, эти святые люди, так высоко меня ценят, что…
А с л а к с е н. Да, до сих пор горожане всегда были о вас высокого мнения, господин доктор.
Д о к т о р С т о к м а н. Потому я и боюсь, как бы… Я это и хотел сказать: если самые неимущие сословия услышат здесь вдохновляющий призыв впредь брать дела города в свои руки, то…
Х о в с т а д (вставая). Хм-хм. Господин доктор, не стану скрывать от вас…
Д о к т о р С т о к м а н. Ага, так я и знал, что-то здесь замышляется! Даже не думайте! Если вы что-то затеваете…
Х о в с т а д. Что?
Д о к т о р С т о к м а н. Ну, не знаю, что именно – шествие, торжественный банкет или сбор средств на памятный подарок, то сейчас же поклянитесь все отменить. И вы тоже, господин Аслаксен, клянитесь!
Х о в с т а д. Прошу прощения, господин доктор, но лучше мы уж прямо сейчас скажем вам всю правду.
В левую дверь в глубине сцены входит К а т р и н а С т о к м а н в пальто и шляпке.
К а т р и н а (заметив доктора). Так я и знала!
Х о в с т а д (идет ей навстречу). О, и госпожа Стокман тоже к нам?
Д о к т о р С т о к м а н. Катрина, какого черта ты сюда явилась?
К а т р и н а. Ты, наверно, догадываешься, зачем я здесь.
Х о в с т а д. Не желаете ли присесть? Или, возможно…
К а т р и н а. Спасибо, не беспокойтесь. И не кляните меня, что я пришла увести Стокмана, но я, знаете ли, мать троих детей.
Д о к т о р С т о к м а н. К чему ты это говоришь? Все и так знают.
К а т р и н а. А вот что-то не похоже, чтобы ты думал о жене и детях. Иначе ты не стал бы ввязываться в дела, которые обернутся для нас бедой.
Д о к т о р С т о к м а н. Катрина, ты часом не рехнулась? Неужто человеку с женой и детьми отказано в праве возвещать истину, быть активным и полезным гражданином, служить городу, в котором он живет!
К а т р и н а. Во всем важна мера, Томас!
А с л а к с е н. И я так всегда говорю – умеренность во всем!
К а т р и н а. Стыдно вам, господин Ховстад, отвлекать моего мужа от семьи и дома и дуриком втравливать в ваши штучки.
Х о в с т а д. Я никого никуда дуриком…
Д о к т о р С т о к м а н. Дуриком! Ты думаешь, меня куда-то можно втравить дуриком?!
К а т р и н а. Да, думаю. Я не сомневаюсь, что ты самый умный человек в городе, но тебя очень легко одурачить, Томас. (Ховстаду.) Подумайте хоть о том, что он лишится места курортного врача, если вы напечатаете этот его доклад.
А с л а к с е н. Что такое?!
Х о в с т а д. Видите ли, господин доктор…
Д о к т о р С т о к м а н (смеется). Ха-ха-ха, пусть попробуют.
