в приёмные часы толпятся, разделённые крохотным стеклянным окошком, закрытым на задвижку.
Больницы всегда связаны с тремя словами – страх, боль и неизвестность.
Однажды провела в них почти всю зиму. Меня отвезли после того, как наглоталась таблеток. Утро начиналось с вкрадчивых бесед с психиатром о самоубийстве. Беседы и таблетки изо дня в день. По времени – туалет, прогулка, сон. И под присмотром. Самый паршивый новый год я встретила там же.
Став взрослой, свидания с больницами стали более кровавыми, предсказуемыми и спокойными. Отдельные палаты, собственный режим и возвращение только к ужину. Если могла ходить. Страха уже не было. Оставалось лишь тоскливое гнетущее одиночество. Муж заезжал редко и так же скоро уезжал. А мне даже не фруктов хотелось – чтобы кто-то близкий остался рядом хотя бы на полчаса. Поболтать о пустяках, как родители в детстве. Они приходили и оставались со мной, пока медсестра не объявляла, что приёмные часы закончились.
Сейчас мне есть, чем заняться на больничной койке. Вместо красного медведя – ноутбук с кучей фильмов и книги на подоконнике. Можно провожать взглядом редких посетителей, идущих по пустынному больничному двору под низким пасмурным небом. Или вспоминать о чём-то тёплом, ждущем за больничными стенами.
А в голове всё время вертится вопрос: зачем нужно, чтобы режим в детских больницах так напоминал тюремный? Одежду отдавали родителям, двери запирали, и мы с соседками по кроватям разрабатывали план побега. Знали, если у столовской алюминиевой вилки отломать ручку, получится вполне годная отмычка. Медсёстры пользовалась такими. Нам и домой не нужно было – хотя бы погулять в больничном дворике. Еду разрешалось хранить только в общем шкафу в столовой в подписанном пакете. Хотя мы умудрялись прятать печенюшки и конфеты, примостив пакет под кроватью и, замаскировав матрасом. Туда медсёстры никогда не заглядывали.
Зверь под маской позитива
Вы счастливы? Сейчас популярна игра под названием «Я счастлив». Кошки скребут на душе, зато улыбка на пол-лица.
Лживый фасадный позитив. Облупившуюся краску на покосившемся обветшалом здании замазали поверх свежим слоем. Внутри трубы подтекают, пол прогнил, штукатурка отваливается. Прицепили улыбку на страдающую душу и назвали модным словечком – позитив.
Я не позитивна. Чувствую, страдаю и даже не пытаюсь скрывать. Создать что-то цепляющее чужие души, можно лишь искромсав сердце и, вывернув наизнанку собственную душу. Перебираю чётки воспоминаний – была ли радость? Много. Но несравненно меньше, чем страданий.
Возьмём поездку в Бразилию. Сплошной слащавый фейерверк. Океан – тёплый, погода – не придерёшься, закаты – под хохлому. Каждый вечер, стараясь казаться незаметной, в сумерках пробиралась сквозь парк на пустынный пляж, чтобы сделать несколько фотографий. Вспомнила бы об этом, если бы мой путь не лежал
