их в объектив фотоаппарата, непрерывно щелкая затвором; я снимала на черно-белую пленку с красным фильтром, и в видоискателе обезьяны и джунгли вокруг отражались в красном монохроме. А потом в фокус попал мужчина с автоматом наперевес, выходящий из зарослей, и еще трое за ним.
На секунду я подумала, что мы пропали – тут убивают туристов, – но люди с автоматами спокойно шли в нашу сторону, и охрана нисколько не волновалась. Оказалось, это патруль, выслеживающий браконьеров – такие же охранники, обеспечивающие нашу безопасность. Они не проявляли признаков агрессии, и наши сопровождающие тоже; по языку из тел я поняла, что все в порядке.
Вернувшись в Африку какое-то время спустя, я вспоминала тот момент как любопытный урок по оценке рисков. Сам факт, что человек разгуливает по джунглям с автоматом Калашникова, еще не делает его убийцей; с другой стороны, как позднее оказалось, наличие охраны – не повод расслабляться.
Дальше в ходе тура мы посетили деревню Масаи-Мара в Танзании. Завидев наш грузовик, члены племени бросились по своим хижинам, на ходу сбрасывая с ног кроссовки, чтобы переодеться из обычной одежды в национальные костюмы. Они столпились вокруг нас и повели по деревне; на пути я заметила девочку с гнойным воспалением в ухе. У меня были с собой ушные капли с антибиотиком – обязательный атрибут походной аптечки, – так что я вызвалась ее полечить: промыла ухо и отдала матери пузырек, объяснив, как пользоваться лекарством. Семья так обрадовалась, что подарила мне церемониальное копье.
Как ни странно, здоровье тех африканцев, да и большинства других, с которыми я сталкивалась в поездке, было куда лучше, чем у аборигенов из Элис-Спрингс. Они жили в глинобитных домиках с земляными полами, но кожными и кишечными инфекциями страдали гораздо реже, равно как хроническим насморком или чесоткой. У детей были чистые глазки и блестящие волосы, они отнюдь не выглядели недоедающими, как малыши из Элис.
Я стала присматриваться: вдоль дорог часто попадались мамаши, отмывающие ребятишек в импровизированных ванных из пластиковых ведерок и вычесывающие им волосы, пусть даже сильно спутанные. Эти процедуры определенно сказывались на состоянии здоровья малышей. Забота об их благополучии начиналась с семьи, а не с госпиталя или клиники, и я постепенно начала понимать, чего нам не хватало дома.
3
Бейрут в Австралии
В детстве нам с сестрой на Рождество обязательно покупали новые платья. На следующий день мы их надевали и садились в самолет. Добравшись на Боинге из Сиднея в Кернс, мы ночевали у тетки, которая наутро отправляла нас на «кукурузнике» внутренних авиалиний дальше на север. Через три часа полета мы оказывались у отца.
После того, как они с мамой разошлись, он переселился в самую северную точку Австралии, в город Бамага на полуострове Кейп-Йорк. Это дикие, глухие австралийские дебри. Шесть месяцев в году туда нельзя добраться на
