Бразилию, сменил курс на юго-запад и чудом не пропустил, двумя неделями позже, Тринидад и побережье Венесуэлы.
Мы приближались к Пот-о-Нуар, «Котлу тьмы», которого так страшились старые мореплаватели. Ветра двух полушарий останавливаются по обе стороны этой зоны, и паруса висят неделями без единого дуновения, которое вдохнуло бы в них жизнь. Воздух настолько неподвижен, что, кажется, будто попадаешь в замкнутое пространство. Угрюмые облака, которые не сдвинет с места ни один бриз, подчиненные только силе тяжести, оседают и рассеиваются у самой границы моря. И если бы не их сонная оцепенелость, они подмели бы водную гладь своими свисающими краями. Маслянистая поверхность океана отражает косые лучи невидимого солнца и кажется ярче чернильного неба, меняя порядок обычного отношения световых величин между воздухом и водой. Стоит запрокинуть голову, и там, где море и небо сливаются, вырисовывается более правдоподобный морской пейзаж. Вдоль внезапно приблизившегося, тусклого, безжизненного горизонта лениво движутся несколько небольших коротких и расплывчатых колонн, которые зрительно уменьшают расстояние между морем и облаками. Корабль скользит в тревожной спешке, чтобы проскочить, пока морская и небесная поверхности окончательно не сомкнулись, чтобы задушить его. Иногда одна из колонн приближается, контуры ее расплываются, охватывая корабль, и она будто хлещет палубу своими влажными ремешками. Выпустив корабль из своего плена, она вновь обретает форму, пока стихает ее гулкий след.
Жизнь словно покинула море. С устойчивого размеренно покачивающегося носа корабля не было видно ничего, кроме натиска пены на форштевень и черного буруна стаи дельфинов, грациозно обгоняющей белый бег волн. Прыжки афалин уже не прерывали линии горизонта. Казалось, ярко-синее море больше не было населено сиреневыми и розовыми флотилиями наутилусов.
Встретят ли нас по ту сторону экватора чудеса, известные мореплавателям прошлых веков? Преодолевая девственные пространства, они были заняты не столько открытием нового мира, сколько поиском следов старины. Адам и Улисс существовали в реальности, подтверждения этому были найдены. Когда во время первого путешествия Колумб причалил к берегу Антильских островов, он, может быть, думал, что достиг Японии или, более того, открыл Земной Рай. И если бы не четыре минувших столетия, которые смогли уничтожить огромный разрыв, благодаря которому в течение десяти или двадцати тысячелетий Новый Свет оставался в стороне от волнений истории, он продолжал бы существовать в другом измерении. И если Южная Америка больше не была Эдемом перед падением, она должна была еще благодаря этой тайне дарить золотой век, по крайней мере, тем, у кого были деньги. Ее счастье было близко к тому, чтобы растаять как снег на солнце. Что осталось от нее сегодня? Сжавшаяся до драгоценной лужицы, так что лишь единицы могут отныне там добиться привилегий, она изменилась в своей природе, из вечной становясь исторической и из метафизической – социальной. Человеческий рай, такой, каким его видел Колумб,
