в цене до четырех экю. Кончается питьевая вода. В 1558 году команда высаживается в Бретани, полумертвая от голода.
На острове колония погружается в атмосферу расправ и ужаса. Проклятый всеми, одними обвиняемый в предательстве, другими – в вероотступничестве, наводящий страх на индейцев и напуганный португальцами, Вильганьон отрекается от своей мечты. В 1560 году форт Колиньи, которым командует его племянник Буа ле Конт, попадает в руки португальцев.
В этом Рио, который теперь отдан мне на съедение, я прежде всего пытаюсь ощутить вкус именно этой истории. У меня была такая возможность во время археологической экскурсии, организованной Национальным музеем в честь японского ученого, которая проходила в глубине бухты. Катер доставил нас в заболоченное место, где ржавел старый корпус судна, выброшенный на мель. Пусть это не было в точности судном XVI века, но все же оно придавало хоть какое-то историческое значение этим пространствам, где ничто другое не отражало хода времени. Далекий город исчез под низкими тучами, за стеной мелкого дождя, который шел, не переставая, с самого рассвета. За скоплением крабов, кишащих в черном иле, и ризофор, по формам которых никогда нельзя определить, разрастаются они или же погибают, на фоне леса выделялись размытые очертания нескольких соломенных хижин, не принадлежавших ни одной эпохе. Еще дальше гористые склоны тонули в бесцветном тумане. Приближаясь к деревьям, мы достигли цели нашего визита: песчаный карьер, где крестьяне недавно закончили разбирать осколки глиняной посуды. Я ощупываю эту толстую керамику, бесспорно сделанную индейцами тупи, судя по белому ангобу с красной каймой и тонкой сетке черных линий – лабиринту, предназначенному для того чтобы сбить с пути злых духов, ищущих человеческие останки, когда-то хранившиеся в этих урнах. Мне объясняют, что мы могли бы добраться на автомобиле до этого места, находящегося не более чем в 50 километрах от центра города, но что дождь, преграждая путь, мог задержать нас здесь на неделю. Зато мне представилась возможность прикоснуться к прошлому, которое оказалось неспособным изменить это унылое место, где Лери, быть может, осознал тщетность ожиданий, наблюдая за ловким движением смуглой руки, создающей шпателем, смоченным в черном лаке, «тысячу маленьких приятностей, таких как гильошировка, узел восьмеркой и прочие чудачества», в которых я сегодня ищу разгадку тайны на обратной стороне влажного осколка.
Мое первое знакомство с Рио было иным. Впервые в жизни я оказался по другую сторону экватора, в тропиках, в Новом Свете. Какие важные знаки смогут указать мне на эту тройную перемену? Какой голос скажет мне об этом? Какая нота, никогда мною не слышанная, отзовется в моем ухе? Мое первое замечание ничтожно: я словно на выставке.
Одетый легче, чем обычно, ступая по мозаичному черно-белому меандру мостовой, я чувствую на этих узких и тенистых улочках, пересекающих главный проспект, особую атмосферу. Тротуары здесь не имеют
