незнакомого автора или книгу, зато мы никогда не хвалили того, что не прочли сами.
Заповедь “Не будь побежден злом, но побеждай зло добром” во многих сферах жизни невозможно исполнить буквально, но в искусстве – это общее правило. Плохое искусство неискоренимо, но слабость конкретного произведения имеет преходящий характер: в конце концов, ему на смену придет что-то другое. Поэтому нет нужды нападать на них, ведь все они канут в Лету. Маколей написал эссе о Роберте Монтгомери, и мы по сей день живем с иллюзией, что Монтгомери – великий поэт. Единственное достойное занятие для критика – умолчать о том, что он считает плохим и изо всех сил поддержать то, что считает хорошим, особенно если хорошая вещь недооценена или неизвестна.
Есть книги, незаслуженно забытые, но нет ни одной, которую бы мы незаслуженно помнили.
Некоторые критики считают своим нравственным долгом разоблачать плохих писателей, полагая, что они могут заразить остальных. В самом деле, авторитет может легко ввести в заблуждение начинающего автора, но скорее его прельстит хороший писатель, нежели откровенно плохой. Чем сильнее и оригинальнее талант, тем он опасней для менее одаренных художников, которые пытаются найти себя. С другой стороны, произведения слабые часто возбуждали воображение и способствовали появлению хороших книг.
Невозможно привить человеку вкус, твердя, что его привычка есть водянистую, переваренную капусту отвратительна, – нужно попросту дать ему попробовать хорошо приготовленные овощи. Впрочем, некоторые люди скорее откликнутся на следующий довод: “Только пошляки любят переваренную капусту – умные люди едят капусту, приготовленную по китайскому рецепту”. Но результат будет непродолжительным.
Когда обозреватель, чье мнение я ценю, плохо отзывается о книге, я чувствую облегчение, потому что, очутившись среди новых книг, приятно думать: “Ну вот, по крайней мере, на эту книгу можно не обращать внимания”. Впрочем, если бы он промолчал, эффект был бы тот же.
Нападки на плохую книгу не только пустая трата времени; они портят характер. Если я считаю книгу действительно плохой, то, единственная польза, которую я могу извлечь, сочиняя рецензию на нее, относится ко мне самому и состоит в проявлении моего ума, остроумия и злости, на которые я способен. Невозможно писать о плохой книге, не представляя себя в выгодном свете.
Есть только одно зло, связанное с литературой, о котором нельзя умалчивать – порча языка. Писатель не изобретает новый язык – он питается тем, который унаследовал, и если язык оскверняется, это неизбежно сказывается на писателе. Но критик, который борется с этим злом, должен, прежде всего, изобличать его первоисточник, который находится не в художественном произведении, а исходит от обывателей, журналистов, политиков и прочих – тех, кто неправильно обращается с языком. Более того, он должен сам в совершенстве владеть тем, за что ратует. Кто из английских или американских критиков
