работать, стояли, как бы ожидая нас, копны, сделанные другими работниками накануне. В каждой копне было примерно сто килограммов, то есть центнер, уплотнённого сена. Осмотревшись, распределив роли, подготовив лошадей и инструменты, начинали работать. Работали слаженно. Стог постепенно рос. На конечном этапе стогования кто-нибудь забирался наверх, чтобы уплотнять сено и обеспечивать заданную форму. Евстафий Иванович деревянными вилами подавал сено и руководил. После того как работник спускался, стог деревянными граблями причёсывали для того, чтобы во время дождя вода стекала по наклонной поверхности стога, не проникая внутрь него. И ещё. Чтобы при сильном ветре не сдувало вершину стога, по его бокам навешивали молодые берёзки, предварительно обрубив у них крупные ветки.
Технология стогования была отработана до мелочей. Результат всегда был неплохой. Часто за день, в зависимости от обстоятельств, величины и формы стога, получалось сделать не один стог, а больше. Вечером в навязчивом сопровождении многочисленных комаров, мошек, слепней мы возвращались домой уставшие, но довольные собой.
Сначала у меня была совсем простая работа. Я управлял лошадью, сидя верхом на ней. Лошадь возила волоком с помощью длинной толстой верёвки, привязанной к её хомуту с двух сторон, копны к тому месту, где делали стог. В нужном месте я развязывал верёвку с одной стороны хомута и направлял лошадь к очередной копне. Верёвка, высвободившись из-под привезённой копны, тянулась змейкой за лошадью. Потом я объезжал на лошади следующую копну, а кто-то из работников быстро подсовывал верёвку с помощью черенка ручных граблей под эту копну и привязывал свободный конец верёвки к хомуту. Лошадь же, получив мою команду, везла очередную порцию сена к стогу. И так повторялось много раз.
В мои обязанности входил также уход за прикреплённой лошадью. В обеденный перерыв нужно было лошадь напоить, обеспечить ей возможность подкрепиться и отдохнуть, смазать накусанные гнусом места на её теле дёгтем. Дёготь, который всегда брали с собой, играл роль дезинфицирующего и отпугивающего гнус средства. Работники, в том числе и я, кстати сказать, довольно часто использовали это средство и для себя, смазывая открытые участки своего тела и одежду, если она в жаркий день была совсем лёгкая. Лицо обычно защищала специальная сетка, которая свешивалась на плечи с фуражки. Однако через какое-то время люди настолько привыкали к гнусу, что особо и не обращали на него внимание. Только отмахивались от него руками, иногда жестоко наказывая за агрессивность. Если же всё-таки кусал комар или слепень, ну и ладно. Никаких особых последствий. Что касается меня, то я долгое время вообще считал, что гнус – вполне нормальное явление всякой деревенской жизни. И его нужно воспринимать как нечто неизбежное. В самой деревне гнуса было, конечно, меньше, чем за её пределами. И люди по деревне в сетках не ходили.
Когда я подрос, физически окреп, мне стали доверять работу на конных граблях. Несколько лет я этим делом в летний период занимался. Это достаточно
