государственников. Путем этого шулерского приема все критики госаппарата оптом зачисляются в непатриоты. По этому поводу Салтыков-Щедрин говорил, что нельзя путать любовь к родине с любовью к начальству. А наше государство, всегда изолированное от населения (масс, по известному выражению), было и остается не чем иным, как известным образом организованным начальством.
Есть еще один хороший способ отличить патриота от любителя начальства: первые способны испытывать стыд за свою страну, вторые, как мы все хорошо знаем, – нет.
Ведь стыд испытываешь постольку, поскольку считаешь страну своей, стыд можно испытывать только за себя и свое. А если страна воспринимается только как место для кормления, то стыд в этом любимом занятии русского начальника – вещь сугубо вредная. Каждый раз, когда вы сталкиваетесь с очередным профессиональным патриотом из числа чиновников-депутатов-политиков, поющих поставленным голосом песнь о борьбе с Западом, с продажей земли, с рынком и прочими угрозами Родине, вы всегда легко опознаете особенную, закоренелую бесстыжесть певца. Именно из-за этой бесстыжести их невозможно ни заставить признать абсурдность своих лозунгов (если землю-мать нельзя продавать, то ковырять тяпкой ее можно? а для других народов земля – не мать? почему же от ее продажи они лучше живут и больше любят свою землю? и пр.), ни раскаяться в своих злодеяниях, ни просто задуматься над тем злом, тем позором, который тянется за ними много десятилетий.
Что же с ними делать? Если они остановятся, чтобы передохнуть (ударение гуманист должен делать на последнем слоге), то можно зачитать им соответствующий период из Салтыкова-Щедрина, убедительный хотя бы тем, что всех их уже описали за 100 лет до их вступления в ту или иную партию: «…принцип обуздания продолжает стоять незыблемый… Он написан во всех азбуках, на всех фронтисписах, на всех лбах. Он до того незыблем, что даже говорить о нем не всегда удобно. Не потому ли, спрашивается, он так живуч, не потому ли о нем неудобно говорить, что около него ютятся и кормятся целые армии лгунов?
Итак, побеседуем о лгунах.
Лгуны, о которых идет речь и для которых «обуздание» представляет отправную точку всей деятельности, бывают двух сортов: лицемерные, сознательно лгущие, и искренние, фанатические.
Лицемерные лгуны суть истинные дельцы современности. Они лгут… нимало не отрицая ненужности принципа обуздания в отношении к себе и людям своего круга. Они забрасывают вас всевозможными «краеугольными камнями», загромождают вашу мысль всякими «основами» и тут же, на ваших глазах, на камни паскудят и на основы плюют. <…>
Лгуны искренние суть те утописты «обуздания», перед которыми содрогается даже современная, освоившаяся с лганием действительность. Это чудища, которые лгут не потому, чтобы имели умысел вводить в заблуждение, а потому, что не хотят знать ни свидетельства истории, ни свидетельства современности[20], которые ежели и видят факт, то признают в нем не факт, а каприз
Поэтому с ними спорить невозможно. Поэтому невозможно спорить и с судьей, относящимся к той или иной породе лгунов – сторонников обуздания. Разница лишь в том, что лгун первого типа склонен к компромиссу и готов оставить вам жизнь, чтобы не терять по крайней мере источник к существованию, тогда как обуздатель фанатичный не только не намерен обсуждать ваши резоны (в этом все обуздатели едины), но и всячески стремится полностью устранить вас из действительности.
