в голове. Весёлые немецкие парни заодно поиграли в «футбол»: попинали что есть силы русских парней ногами.
Потом верёвку, связывающую Ивана и Семёна, сняли, развязали им руки и показали на открытые ворота: ступайте – вот, мол, ваш рай. В полусотне шагов от ворот можно было видеть толпу пленных – кто сидел на земле, кто стоял, несколько человек лежали и, похоже, не оттого, что им хотелось отдохнуть.
Сразу за воротами новичков встретили четверо, один из них, хмурый, с наголо обритой головой мордоворот, очевидно, был главным.
– Стой, – скомандовал он, – сесть на землю.
Чуть в стороне, у ворот, два вооружённых немца наблюдали, усмехаясь, за этой сценой.
Иван и Семён поняли, что четвёрка действует заодно с немцами и сопротивление тут неуместно. Сели на вытоптанную, пропылённую землю.
– Снимай, – скомандовал бритый и пнул ногой ботинок Ивана. – И ты тоже.
Парни разулись. Несмотря на то что обувка претерпела и бег, и ходьбу по бездорожью, была она, сработанная из добротной свиной кожи, всё ещё прочной, хоть и потёртой на носках. Бритый взял ботинки Ивана в руки, оглядел их, одобрительно хмыкнул, взял и вторую пару. Развернулся и пошёл прочь. Трое – за ним. Иван и Семён, оставшись без обуви, поднялись, посмотрели друг на друга: а что, мол, дальше?
Бритый оглянулся, дурашливая смешливая гримаса появилась у него на лице. Махнул рукой куда-то в сторону:
– Гунявый обует. Ха-ха!
В той стороне, куда он показал, увидели ещё одного пленного, который стоял, расставив ноги, смотрел на происходящее с угрюмым равнодушием.
– Хальт! – вдруг раздалась команда. Четвёрка, во главе с бритым, замерла, все повернулись. – Ком!
Один из немцев махнул рукой, призывая грабителей к себе. Они вернулись. Немец вырвал из рук бритого ботинки Ивана и Семёна, оглядел их:
– Гут, – одобрил, повёл стволом автомата, давая понять бритому, что ботинки он забирает себе и пленные могут убираться ко всем чертям.
Бритоголовый всё же не мог уйти ни с чем, подошёл и сдёрнул с Ивана и Семёна пилотки.
Тот, кого назвали Гунявым, оказался обувщиком. Он и ещё несколько человек делали деревянные подошвы, прибивали к ним куски парусины или материи из солдатского обмундирования, и в такой обуви пленников выводили на работы. Продукцию этих умельцев, как оказалось, отправляли и за пределы лагеря.
Гунявый был ранен осколком в челюсть, отчего его лицо было перекошено и речь стала невнятной. Но каким-то образом немцы узнали, что это мастер, дали ему подручных и заставили делать деревянные подошвы для обуви и саму обувь, которую отправляли в другие лагеря. Гунявый намётанным глазом определил размер обуви Ивану и Семёну, выдал «туфли», забрав взамен портянки, которые ему показались подозрительно чистыми:
– Откуда вы такие
