тоже скрылась. Путь, гряда, Долина смерти – весь мир затуманила белая круговерть.
Снег заметал последние остатки моих следов. Я устало опустился на корточки. Что мне делать? Что мне теперь делать? Подмывало расхохотаться в голос над своей наивностью. Господи, ну с какой же отвагой я пер навстречу катастрофе! Но я не засмеялся. Я скорчился, обхватил себя руками и тяжело задышал, не веря тому, что творится вокруг.
Альпы. Перевал Гран-Сен-Бернар
Перевал Гран-Сен-Бернар всегда был самой опасной частью Дороги франков. Да, в IX веке в Бур-Сен-Пьере возвели монастырь, но паломники все равно умирали на последнем рубеже, и очень часто. В 959 году здесь бесследно пропал Эльфсиге, архиепископ Кентерберийский. Потерялся в буре? Упал и разбился? Убили разбойники? Кто знает? В X столетии в Пеннинских Альпах устроила логово банда кочующих сарацин. Они приплыли из Кордовы, исламского халифата в Испании, захватили Фраксинет – это неподалеку от нынешнего Сен-Тропе, – и ринулись в горы на охоту за сокровищами, разграбив аббатство Сен-Морис и монастырь в Бур-Сен-Пьере.
В 972 году в плен к пиратам попал Майоль, аббат Клюнийский, переходивший Альпы на обратном пути из Рима. За главного христианского монаха бандиты требовали тысячу серебряных монет. Аббатство Клюни выплатило эту сумму – но и настояло на том, чтобы граф Прованса зачистил Фраксинет от злодеев. Не прошло и нескольких недель, как пиратский порт взяли в осаду, и к концу года альпийскую Тортугу смели с лица земли.
ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ? ЧТО МНЕ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ? ПОДМЫВАЛО РАСХОХОТАТЬСЯ В ГОЛОС НАД СВОЕЙ НАИВНОСТЬЮ. ГОСПОДИ, НУ С КАКОЙ ЖЕ ОТВАГОЙ Я ПЕР НАВСТРЕЧУ КАТАСТРОФЕ!
В 1049 году на вершине возник новый монастырь. Его основателем стал Бернар из Ментона – еще один Бернар, родившийся за столетие до аббата Клерво. С тех пор странноприимный дом на перевале Гран-Сен-Бернар всегда принимал паломников. Монахи организовали и спасательную службу: выходили на лыжах после лавин и искали выживших. Если они находили мертвеца – с помощью своих знаменитых горных собак, – погибшего относили в морг: земля здесь была слишком твердой, чтобы копать могилы. В холоде трупы сохранялись прекрасно, до тех пор, пока не рассыпались в пыль. Замерзшие тела усеивали путь к перевалу. Эту полную скорби картину – вереницу погибших паломников, которым уже никогда никуда не дойти, ибо холод, убивший пламя их душ, оставил вдоль дороги одни застывшие оболочки, – упоминали и Диккенс в романах, и Лонгфелло в поэмах, и Тернер в своей серии эскизов…
Каждый год эта участь ждала и нескольких монахов. Юному Морису Торне они казались героями, рискующими жизнью ради тех, кого даже не знают. Став одним из них, он писал своей сестре Анне: «Чем больше я живу, тем больше убеждаюсь, что жертва… только она способна придать смысл тем дням, в которые нам довелось жить».
Сперва Морис волновался, что на горном перевале, где снег идет шесть месяцев в году, он будет чувствовать себя словно
