которое за ним вела полиция Барселоны после досрочного освобождения из тюрьмы в январе прошлого года, то там черным по белому написано, что объект потерял левую руку во время заключения и носил фарфоровый протез. Похоже, кто-то распускал руки на допросах, если позволите небольшой каламбур.
Варгасу показалось, что Алисия собиралась что-то ответить, но промолчала. Взгляд у нее стал отсутствующим. Она побледнела, и Варгас заметил, что ее лоб покрылся испариной.
– В любом случае, Сальгадо не мог написать анонимки. Алисия, вы меня слушаете? С вами все в порядке?
Она вдруг встала и надела пальто.
– Алисия!
Она взяла со стола папку с письмами, предположительно написанными Сальгадо, и перевела на Варгаса остекленевший взор.
– Алисия!
Она повернулась и направилась к выходу, а Варгас растерянно смотрел ей вслед.
Боль сделалась невыносимой, как только Алисия вышла на улицу. Она не хотела, чтобы Варгас увидел ее в столь жалком и беспомощном состоянии. И не только он. Начинавшийся приступ был из самых тяжелых. Проклятый мадридский холод. Дневная доза лекарства позволила лишь выиграть немного времени. Алисия попыталась притерпеться к первым волнам боли, обжигавшим бедро. Медленно и глубоко втягивая воздух, она продолжала идти, примериваясь к каждому шагу, но не добралась даже до площади Сибелес. Пришлось остановиться, ухватившись за фонарный столб, и переждать, пока отпустит скрутившая ногу судорога, причинявшая невыносимые муки, будто сквозь кости пропускали электрический ток. Алисия ощущала присутствие других людей – они проходили мимо, искоса поглядывая на нее.
– Вам нехорошо, сеньорита?
Она покачала головой. Немного отдышавшись, Алисия остановила такси и попросила отвезти ее к гостинице «Испания». Водитель взглянул на нее с легким беспокойством, но промолчал. Стемнело, и свет от фонарей на Гран-Виа уже разливался на все четыре стороны среди безликой толпы – служащих, покидавших унылые конторы и возвращавшихся домой, и тех, кому идти было некуда. Алисия прижалась лицом к стеклу и закрыла глаза.
Машина притормозила у подъезда «Испании», и Алисия попросила таксиста помочь ей выйти. Она дала ему щедрые чаевые и побрела в холл, опираясь на стену. Едва увидев, как Алисия вошла, Маура, портье, моментально вскочил и бросился к ней. На его лице отразилась тревога. Он обнял ее за пояс, поддерживая, и довел до лифтов.
– Что, опять? – спросил Маура.
– Сейчас пройдет. Это все погода…
– Вы очень плохо выглядите. Вызвать вам врача?
– Нет. В комнате у меня есть нужное лекарство.
Маура кивнул, хотя ее заверения его не успокоили. Алисия похлопала его по руке:
– Вы верный друг, Маура. Я буду скучать.
– Переезжаете в другое место?
Она улыбнулась и скользнула в лифт, пожелав портье спокойной ночи.
– Кстати, у вас гости! – сообщил Маура, когда двери уже закрылись.
Хромая и хватаясь за стены,
