хотела поговорить?
Она ответила не сразу.
– О вчерашнем…
– Хм… не припомню, что было вчера, – ляпнул я.
– Ты все помнишь, – сказала она очень ровным, спокойным тоном, – строишь из себя простака.
– Ладно, извини, я просто старался быть тактичным… вежливым. Вежливость – это моя большая проблема. Разве я не говорил? – пытался я применить свое секретное оружие, то есть ущербное чувство юмора.
– Просто пообещай, что никому не расскажешь о том, что видел. У меня могут быть неприятности.
– Не в моих правилах, знаешь… Но… может, ты сама хочешь об этом поговорить?
– О чем? – устало вздохнув, спросила она.
Подобный тон заставляет почувствовать себя идиотом. Но я продолжил:
– Ну, в смысле, что на тебя нашло вчера ночью? Ты бы это… в самом деле? Ну, того… или как? – не нашел я подходящих слов.
– Думаешь, я стану делиться этим с первым встречным? – она испытующе, но без злобы смотрела на меня.
– Не знаю… Я просто подумал – может, тебе не с кем поговорить. Ты подумай, я уеду, и ты никогда меня не увидишь. Это, если вдуматься, все-таки неплохая гарантия.
Она ничего не ответила, мы подходили к центру города. Людей на улице стало больше. Они были в меховых шапках, дубленках, дутиках, пальто – в общем, как и везде. Только меха чуть больше, а лица чуть мрачнее. И валенки встречаются время от времени. Я-то свои – особо уродские и на три размера больше, чем следует, – я свои не надел.
Кажется, разговор был окончен, но мне-то хотелось продолжения. И я спросил в надежде:
– Тут есть какой-нибудь бар?
– Тут есть кафе.
– Недалеко?
– За тем домом, – показала она на грязно-желтую пятиэтажку.
Кафе называлось «Серебряная ложечка». Посетителей там почти не было. Так, несколько человек за дальним столиком да одна официантка. Кафе – что-то вроде опрятной столовой, но в меню имелись напитки. То есть, я хотел сказать, там как будто был неплохой выбор выпивки. Ну, я взял пшеничное пиво, а Лиза заказала вишневый сок.
– Ты не пьешь? – спросил я.
– Сегодня нет, – ответила она, пожав плечами. А потом добавила: – Обычно я заземляюсь алкоголем.
– Это как? – спросил я.
– Что-то не хочется рассказывать, – покачала она головой.
Мы сидели и молча пили свои напитки. Мне хотелось ее расспросить, но я никак не мог сообразить, с чего нужно начать. Не помню, чтобы мне приходилось говорить с кем-нибудь о подобных вещах, ну то есть о жизни, о смерти… Я всегда увиливал и мусолил это в одиночку, в своей голове.
– Послушай, я никому об этом не расскажу, и если ты не хочешь говорить о вчерашнем, – продолжаю я, – не надо. Я только хотел помочь, понимаешь? У меня у самого не все так гладко, как кажется.
– Ну раз ты в этой дыре, то, полагаю, не все, – улыбнулась она довольно хитро,
