что Яся точно не пожалуется, кидался в нее мокрыми жеваными бумажками, что было совсем уж противно. Когда смотрел на нее, то аж весь перекашивался. А один раз, обернувшись во время урока, швырнул в нее ластиком – просто так. И угодил в грудь. Яся еще не носила лифчика, но грудь у нее уже начинала расти и ощутимо побаливала, так что от удара ластиком Яся слегка подпрыгнула. «Прям в сосок попал!» – гордо резюмировал Хрюшкин, громко, на весь класс. И уставился туда, где помимо Ясиной воли под темной тряпочкой школьной формы твердела, словно от холода, ее грудь. Яся изо всех сил делала вид, что ничего не случилось, а дома проревела полдня и зачем-то изрисовала черновик голыми тетками, которых потом перечеркала, вырвала из тетрадки, скомкала и выбросила.
Во время чинного знакомства в ресторане Яся снова пыталась сделать вид, что все в порядке. Вроде как ничего не было. Хрюшкин начал первым.
– А помнишь, я все просил, чтобы меня от Цюприк отсадили? – прищурил он свои глазки, хитрые-прехитрые, свиные.
– Ну да, – пожала плечом Яся. – Только непонятно, с какого перепугу. Ты же у нее сдувал все.
– Яся! – возмутился Ясин папа.
– Сдувать-то, – снисходительно пояснил Хрюшкин, – и у тебя можно было бы.
Яся подняла брови.
– Я надеялся, меня с тобой посадят, – хмыкнул (хрюкнул!) Хрюшкин и отпил из бокала.
– Зачем?
Отцы переглянулись.
– Ты мне жутко нравилась. Я помирал просто. А к тебе на козе было не подъехать.
– Врешь, – холодно отчеканила Яся.
– Яся! – вскричал Ясин папа.
– Ого, – заинтересовался папа Хрюшкина и заерзал попой по стулу.
– Я вру? – беззлобно удивился Хрюшкин.
– Врешь, – повторила Яся и выдула свой бокал в три глотка. – Ты же меня вообще не выносил. Тебя всего корежило, когда ты на меня смотрел. Тебе все время хотелось в меня чем-нибудь кинуть. Или, например, плюнуть.
– Это ты зря, – широко улыбнулся Хрюшкин и налил Ясе еще вина. – У меня были другие желания касательно тебя. Совсем-совсем другие. Рассказать?
– Молодые люди! – взвизнул Ясин папа.
– Потом расскажешь, – махнул рукой папа Хрюшкина и жестом подозвал официантку. – Еще бутылку того же самого, будьте любезны.
– Я тебе не верю, – бессильно пролепетала Яся.
– Не веришь? – снова улыбнулся гадкий Хрюшкин. Улыбка у него была неожиданно светлая, хорошая, совсем мальчишеская.
– Что происходит после этих приступов?
– После каких? А. Ну да. Ну она опять становится как была. Нормальная. Как будто ничего и не было.
Он позвонил через два дня и с ходу предложил встретиться. Ясе ужасно хотелось послать его как-нибудь особенно замысловато и нецензурно, но, во-первых, неподалеку расхаживал папа, явно прислушиваясь
