считают, что действия состоят из операций как из некоторых кирпичиков, операции являются лишь автоматически выполняемыми действиями, но такое понимание структуры деятельности слишком упрощённо. А.Н. Леонтьев особо подчёркивает «молярный», неаддитивный характер деятельности. Классическим примером разграничения операций и действий является пример вождения автомобиля, когда человек только учится это делать и когда он уже опытный водитель. Рассмотрим неаддитивный характер структуры деятельности на следующем примере. Когда ребёнок только учится писать, то выведение каждой буквы является для него действием, а деятельность – написание слова или предложения. Операциями являются тогда соединение отдельных линий в единую букву и соединение букв между собой другими линиями. Здесь почти ничто не автоматизировано, почти все двигательные акты выполняются при полном и постоянном их осознавании. Когда человек в полной мере овладел письмом, то операцией является уже написание слова целиком или какой-то его значительной части, но уж точно не написание отдельной буквы. В таком случае субъект деятельности ориентируется не на словосочетание и даже не на предложение, а на более объёмную структуру: например, он подбирает подходящее вводное слово в начале следующего предложения в зависимости от содержания предыдущего. Именно такая более объёмная структура и осознаётся им как цель. При изменении условий, однако, происходит «сдвиг» – операции становятся действиями (например, если человек пишет не за столом, а на маленьком листе бумаге на коленке), при различных условиях выполнения деятельности автоматизм присущ разным её составляющим.
Следует понимать, что названные категории деятельности, действия и т. д. относятся именно к психологической теории, изучающей психику индивида, а не к самой этой психике; это – категории психологические, а не психические, однако они имеют корреляты, наполненные психическим содержанием для самого субъекта: «Так, то, что выступает как продукт, есть цель; тому, что выступает как мотив, соответствует потребность; то, что есть задача, оформляется как намерение (или план). Самый предмет выступает для меня как смысл. Средство (способ действия) – как значение» [37, с. 185].
Учёт того, что деятельность есть процесс перехода внешнего предмета во внутренний образ и обратный переход внутреннего во внешнее, возвращает нас к понятиям идеального и квазиобъекта и позволяет перейти к рассмотрению понятия образа мира.
Разговор собственно об образе мира начнём, как часто делается, со статьи А.Н. Леонтьева, в которой он вводит понятие пятого квазиизмерения – смыслового поля: «Факт состоит в том, что когда я воспринимаю предмет, то я воспринимаю его не только в его пространственных измерениях и во времени, но и в его значении» [31, с. 253]. Даже для ребёнка ложка – не просто кусок металла, а именно ложка, т. е. предмет, наделённый общественно выработанной функцией, значением (способом выполнения деятельности, которая
