коня. Рядом с ним Самум выглядел недоростком. Одна отрада – всё ж таки, мой скакун резвее. Зато Бурушка мог вынести Илью, а это само по себе дорогого стоило.
Накануне осеннего празднования Илья объездил Бурушку и теперь они заново, уже как седок и скакун привыкали друг к другу, совершая длительные выезды. А я в это время чинил и приводил в порядок свои вещи, готовя их к походу.
…Урожай в этом году случился (по словам деревенских) изобильным, и потому праздник удался на славу, растянувшись на три дня. А на четвёртый, когда деревня кое-как проснулась (даже петухи кукарекали осипшими голосами), приторочили мы с Ильёй к конским сёдлам снаряжение и пошли к его родителям.
Те, в окружении деревенских, уже поджидали нас на майдане.
Поклонился в пояс Илья родителям и прогудел:
– Уж простите, что покидаю вас, батюшка с матушкой. Только судьба мне за побратимом следовать, до исполнения его обета. А уж дальше как жизнь сложится, одному Богу и ведомо. Может, пристроюсь в стольный Киев-град к князю Владимиру. Стану служить земле родной верою-правдою, беречь её от недругов-ворогов.
Все затихли, а Иван Тимофеич, прокашлялся и ответил:
– Отпускаю тебя, сын мой, вослед Фёдору, князю персидскому. Будь ему во всём опорой и поддержкой. Верю, что вместе вы сумеете отыскать редкость редкостную, невиданную и неслыханную. Но только помни, что благословляю тебя лишь на добрые дела, а на худые дела моего благословления нет. Не лей крови людской почём зря, не слези матерей, да не забывай какого ты роду-племени.
Расцеловался Илья со всей деревней и вскочил на Бурушку. Лично я поцеловался только со Снежкой, подарившей мне на прощание оберег в виде маленького топорика:
– Не забывай про меня. Даст Перун, так и свидимся.
Я закрепил оберег на поясе и ответил по славянскому обычаю:
– Не поминай лихом!
Глава 3. Муром
Для начала мы направились в Муром, потому как надо было обзавестись кое-какими вещами на первое время. Благо, для такого дела, по деревне шкур припасённых набрали: и куньих, и беличьих.
Меня, конечно, такие деньги, несколько удивляли. Ну что за удовольствие таскать с собой лоскуты вонючих старых шкур, потёртые и со следами мышиных зубов? Варварство дремучее. Весь цивилизованный мир тысячи лет пользует металлы. Но не я это придумал, не мне и отменять.
Кроме "родовой" деревни я на Руси ничего ещё не видел. И теперь ехал с удовольствием, предвкушая новые впечатления.
Ближе к вечеру лесная дорога вывела нас на излучину реки, кою местные жители нарекли Окою. Как позже я выяснил, по ней можно было сплавиться вплоть до реки Итиль, на берегах которой раскинулся Булгар, где я провёл полмесяца, перед тем как углубиться в бескрайние северные леса.
Речные воды величаво огибали крутояр, на котором мы остановились. Предзакатное солнце золотило верхушки деревьев на противоположном
