что лишь потребность государства делает их достойными уважения или презрения».
Представляется, что этих цитат довольно, чтобы познакомиться с основаниями сочинения, поставившего Гульвеция в число знаменитостей XVIII в. Не разбирая эти положения сами по себе, укажем, что они суть логическое следствие отрицания существования в душе идей добра, справедливости и права, ибо, если бы их не было в душе, то, естественно, что, мы должны были бы руководствоваться понятиями пользы и интереса, так как мы не можем получить из опыта других понятий. Но польза и интерес – понятия чисто субъективные, и, принимая их за основу суждения, можно доказать, что так как роскошь полезна, а разврат развивает роскошь, то, следовательно, разврат полезен. Если соединить с понятием пользы идею обязанности, которая в нашем духе не соединяется с этим понятием, то отсюда же вытекала бы даже обязанность разврата для общей пользы. Правда, на это можно возразить, что в содержании понятия общей пользы можно так же ошибаться, как и в содержании идеи общего блага. Но, если принять, что мы согласуем «не наши вкусы с идеями, а идеи с нашими вкусами», то тогда будет невозможно вывести отсюда общую пользу и ее совпадение с пользой каждого, так как это требовало бы предположить невозможное, а именно: вкусы и наклонности всех членов общества должны быть одинаковы по роду и равны по напряженности.
Если предположить, что разум, а не вкусы и наклонности всех должны установить полезное, то разум, не вооруженный идеями, под полезным может понимать только приятное, а приятное – субъективно. Таким образом, отрицая существование идей как регуляторов разума, мы опытным образом никогда не дойдем до общих объективных начал, которые могут служить нормами общественной жизни, – идей добра, справедливости и права.
Напрасно Локк думает соединить отрицание существования этих регуляторов в уме с признанием Бога (конечно, в смысле разумного существа, а не просто творческой силы), ибо немыслимо, чтобы высочайшее разумное существо не дало нам регуляторов, без которых само наше духовное существование невозможно.
И. Бентам и С. Милль. Из утилитаристов Новейшего времени коснемся теорий двух наиболее выдающихся представителей – Иеремии Бентама и Стюарта Милля[56]. Эти ученые пытаются доказать, что в идеях добра, справедливости и права скрывается понятие пользы. От своих предшественников они отличаются непоследовательностью, эластичностью, двусмысленным, употреблением слова «польза», и даже, можно сказать, неискренностью. В особенности этим отличается Милль, небольшая статья которого об утилитаризме полна противоречий.
Ученые стремятся доказать, что общая польза для всех, частная польза для каждого, удовольствие и счастье каждого и всех вместе всегда совпадают, следовательно, польза и благо – одно и то же, поэтому каждый, руководствуясь пользой, будет поступать всегда добродетельно, справедливо и правомерно. Никто из нравственных
«Избранные сочинения Бентама», т. 1. Введение в основание нравственности и законодательств». Стюарт Милль «Утилитаризм» (см.»Рассуждения и исследования»).
