и музыке.
– Все в порядке, – шепнул Бану Артур, – нас приняли за своих.
Он прошел в зал, таща за собой Бана.
– Ты с ума сошел! Куда ты меня тащишь? – шипел Бан.
– Не привлекай внимания, дружище, – сквозь зубы процедил Артур, – если мы сразу уйдем, это вызовет подозрение. Садись и сиди тихо, – и Бэртон бросил золотую монетку к ногам танцовщицы Востока.
Девушка приковывала всеобщее внимание. В простых и плавных движениях ее тела было так много смысла, что об этом можно было бы написать отдельную книгу. Она танцевала под незатейливую мелодию, плавно покачивая бедрами, красиво подчеркивая движениями нежную кожу обнаженного живота. Лицо девушки было скрыто платком, видны были лишь ее большие блестящие глаза, поведенные поволокой и сверкающие будто агаты. В них словно застыли миражи восточных пустынь, наполняя душу поэзией тысячи и одной ночи.
Артур смотрел на девушку, как смотрят иногда на огонь свечи, танцующий в полумраке. Его взгляд остановился, а мысли, казалось, погрузились в ее танец, уносясь прочь от действительности, опасностей и войны.
Однообразная мелодия, похоже, была бесконечной. Старик-музыкант перебирал струны, закрыв глаза, и все тонуло в дыму и звучании лютни. Запястья и щиколотки танцовщицы украшали серебряные браслеты с колокольчиками, нежно звенящими с каждым ее движением. Она вскидывала ноги и выгибала стан, отдаваясь музыке, словно возлюбленному…
– Бэртон, – настойчивым шепотом сказал Бан, – нам надо уходить отсюда.
– Нет, не сейчас, – ответил Артур, – сколько живу, еще не видел женщины красивей ее.
– Ты что, сошел с ума? Нас же тут могут убить! – воскликнул Бан.
– Ну и что? – пожал плечами Артур. – Я привык рисковать…
Меж тем темп мелодии увеличивался. Музыка становилась быстрей, и в движениях тела танцовщицы появилось больше огня и страсти. Она опьяняла и кружила голову. Ее танец уносил в мир грез и мечты, никого не оставляя равнодушным. Она виделась то цветком, то чудесной птицей, прилетевшей из райского сада. А может, она представлялась им гурией, одной из тех, что пророк Мухаммед обещал правоверным. Девушка заворожила всех… Опьяненные гашишем арабы, Артур Бэртон и Бан смотрели на нее, захваченные энергией и чувственностью ее движений.
В этот момент появился Дик. Тихо хлопнула входная дверь. И Артур, машинально обернувшись на звук, увидел Ричарда Корнелия, щурящегося от бьющего в глаза света и пытающегося сообразить, что ему теперь делать.
Ричард не заметил в зале своих друзей, чувствовал, что он сильно влип, и понимал, что надо срочно что-то придумать.
Один из арабов что-то сказал Дику. Ричард не знал их языка и не ответил. Он колебался: бежать или драться. Сарацин повторил вопрос. Дик решил драться. Артур понял, что нужно действовать.
– Он немой! – громко крикнул по-арабски Бэртон, привстав, чтобы Ричард его увидел. – Слышишь, немой, тебе говорю – это наш друг.
Сарацин
