которые разукрашивали серые будни, что даже вел дневник, куда заносил их, чтобы запомнить и, при случае, рассказать. Но сегодня все это было лишь способом отвлечься от надвигающейся реальности, и все произошедшее до казалось неважным и до невозможности глупым. Таким же казался и он самому себе.
Начальник открыл дверь в зал заседаний, и Том прищурился от резкого света. Нужно было сделать всего один шаг, но он все никак не решался, когда сзади его подтолкнула твердая мужская рука, и, наконец, судебный консультант Фроззи оказался в той самой ловушке, которую подготовила ему судьба еще в Университете, познакомив с Надин Коллинс.
В зале ее не было, по крайней мере, на местах, где обычно сидели родственники. В большое окно, расположенное прямо напротив судейского стола, пыталось пробиться утреннее солнце. В глубокой тишине опустившись на холодное кожаное кресло, Том не смог разглядеть подсудимого, который стоял возле деревянной трибуны.
Но ему и не нужно было его видеть, ведь он даже мог рассказать наперед все то, что будет сегодня происходить в зале, что скажет этот уверенный молодой человек, и как его плечи будут шевелиться в такт собственной речи. Том Фроззи знал о подсудимом гораздо больше для начала заседания. На бумагах, лежащих на столе, была и фотография, и имя, и вся та информация, которую нужно было знать о человеке, чья судьба уже давно была предрешена, о чем было напомнено телефонным звонком перед самым входом в зал.
Солнце мешало широко открыть глаза, когда Начальник Суда раздавал присяжным информационные папки, помеченные именем подсудимого, и объявил заседание открытым. Холодными пальцами судья теребил ручку, лежащую на столе, осознавая, что находится на месте Надин, и пытался всмотреться в лица присутствующих, ища поддержку. Перед глазами опять всплывали воспоминания о том, как Надин вышла из его дома, хлопнув дверью, но так и не вышла из сердца. Пожалуй, он был готов, если бы все было наоборот. Том всегда знал, что может сделать ее счастливой: в юности это были шоколадные конфеты и отличные оценки в зачетной книжке, а сегодня – свобода сына, о встрече с которым она грезила больше трех лет. И, как раньше, он отдавал последние остатки стипендии, покупая ей большую коробку ее любимых сладостей, так и сейчас он бы отдал последнее, чтобы снять все обвинения с молодого человека, не осознающего собственного положения. Но он должен был сделать так, как они условились с Министерством.
Голос Начальника оповестил всех присутствующих о правилах поведения в зале заседаний и представил Судью. Том медленно поднялся, выйдя из солнечного плена, и увидел эти яркие глаза напротив, которые принадлежали не Лео, стоящему спиной к окну, выделяясь мужественным силуэтом на фоне яркого заката. Том посмотрел на лицо Лео и с ужасом осознал, что чувствует на себе взгляд Надин из глубины зала. В голове возникли сумбурные рассуждения о том, как он мог не заметить ее, каким она видела его на своем месте, как, преступив все условия, сейчас была здесь. Его пальцы продолжали холодеть, не выпуская ручку, а сердце трепетно билось, и от вымышленного взгляда возникала
