быть со всеми, кроме одного. Но пока этого не происходит. Все эти фальшивые лица в нашем классе… Они не поймут настоящей боли и сопереживания, ведь я видела только двоих людей, у которых эти чувства проявлялись, те же Арина и Вика, но не он. Не этот фашист, который в первую очередь должен просить прощения на коленях у того самого – его друга. Видя его с ухмылкой на его никчёмном лице, во мне всё больше и больше кипела ненависть к этому человеку, как у богов из одного мультфильма великого китайского писателя. Мне хотелось его убить, воткнуть ручку в него, долбить об стену головой, и лишь быстротечные выходные остужают во мне весь этот гнев. Но я по прежнему боюсь его, боюсь чёрного жезла в его руках, в руках, которые лишь изредка доставляли мне приятные ощущения и очень часто давали боль.
Я шла по центру города и расклеивала на остановки, столбы и подъезды листовки.
«27.08 был сбит житель города Дроздов Максим Сергеевич 16-ти лет. После происшествия ос стал инвалидом. Но Максим снова сможет ходить, сделав дорогостоящую операцию в Германии. Врачи дали неподъёмную сумму для родителей, поэтому вы можете им помочь. Ведь каждый мог быть на их месте, и каждый хотел бы, чтобы ему помогли добросовестные люди. Помочь вы можете, обратившись в ЦРБ (Центральная районная больница). Станьте добрее.»
С каждой листовкой, я всё больше и больше пускала слёзы, думая, помогут ли Максиму и его родителям? Остались ли на этом свете добрые люди с чувством сожаления?
Расклеивая все эти листки, я оборачивалась в надежде, что люди обратят на это внимание, и они обращали, но я не могла дать гарантию, что все они помогут.
Наклеивая на столб листовку, мою руку кто-то перехватил, и я испугалась не только от неожиданности, но и от того, что предо мной стоял мужчина высокого роста, с виду 28—30 лет, с серыми глазами, короткими русыми волосами и в синей ментовской форме.
– Лейтенант Ушаков, предъявите ваши документы.
Я робко полезла в карман ветровки за паспортом и протянула его Ушакову.
– Та-ак, значит вы у нас гражданочка – Варвара Титова. Имеете ли вы Варвара лицензию на то, чтобы расклеивать какие-либо объявления, предложения и прочее?
Я сглотнула ком безысходности.
– То есть к тому, что я расклеиваю какую-то бумажку, нужна лицензия?
– Так точно.
Тогда я сильно разозлилась и разочаровалась в людях, ведь стоит одному человеку поменять мнение о себе в худшую сторону, то как бы это грубо не звучало, но ты станешь ненавидеть весь мир.
– А что если у меня нет лицензии? Что если я хочу, чтобы люди помогли близкому мне человеку?! Неужели, чтобы попросить что-то у кого-либо, нужна какая-то жалкая бумажонка?!
Я кинула в него стопку листов, которые разлетелись по тротуару, и убежала прочь. Кинула, не смотря на то, что они полетели в мента, который на первый взгляд казался добросовестным человеком, и не смотря на то, что я была ослеплена мокрой
