почувствовала?
– Храбрость. Силу. Честь. Великодушие. Брови Гарроса поползли кверху.
– Хватит! Или я могу подумать что перед нами какой-то светлый дух из свиты богов, – сухо промолвил он. – Вот неожиданность!
На щеках Лайрэ проступил румянец, когда она вспомнила, каким страстным желанием воспылал к ней Тааур; уж явно не дух! (Хотя как знать – дети Небес в древние – никто не помнит когда – времена ведь сходились со смертными… Но тогда все было другим…)
– Еще смятение, и боль, и страх, – твердо сказала она.
– А, так он все-таки человек. Какое разочарование! – он откровенно смеялся. А я то уже надеялся получить в свою дружину настоящего Сына Тьмы!
– Гаррос, – вскричала она. Если уж кто и есть сын Тьмы – так это ты!
Он усмехнулся.
– Благодарю, Лайрэ. Приятно, когда тебя по-настоящему ценят.
Лайрэ тоже невольно засмеялась.
– Что еще? – спросил он.
Ее радость вмиг угасла.
– Ничего.
– Как это ничего?
– Ничего, и все.
– Что он делает в Седых Землях? – отрывисто спросил Гаррос.
– Он не помнит.
– Куда он направлялся?
– Он не знает, – ответила Лайрэ.
– Он под присягой у какого-то лорда или же вольный ландскнехт?
– Он не знает.
– О, Небо! – прошипел Гаррос. – Он что, слабоумный?
– Нет! Просто он ничего не помнит.
– Когда ты его спрашивала, ты прикасалась к нему? Лайрэ набрала полную грудь воздуха и коротко кивнула.
– И что ты чувствовала? – настойчиво продолжал расспрашивать Гаррос.
– Когда он пытается вспомнить, получается какой-то хаос. Если не отступает, то видит ослепляющий свет и чувствует резкую боль… Будто удар молнии.
Сузившиеся глаза Гарроса стали похожи на прорези боевого шлема.
– Что с тобой? – спросил он через минуту. – Раньше ты никогда не говорила так неуверенно.
– Раньше и ты никогда не привозил мне человека, найденного в беспамятстве внутри хринга, – ответила она.
– Ты жалуешься? Лайрэ вздохнула.
– Прости. Я очень мало спала с тех пор, как ты привез его. Очень трудно было вызволять его из мрака.
– Да. Я вижу это по темным кругам у тебя под глазами.
Она слабо улыбнулась в ответ.
– Лайрэ, скажи. Друг он или враг?
Это был как раз тот прямой вопрос, которого она все время боялась.
– Друг, – прошептала она. Потом честность побудила ее добавить: – Пока к нему не вернется память по крайней мере. Тогда он станет тем, чем был до того, как ты привез его ко мне. Либо другом, либо врагом, либо вольным наемником, еще не присягнувшим никакому лорду.
– И это все, что ты смогла узнать о нем? А ведь если память вернется к нему, он, возможно, не будет считать себя нашим другом.
– Только он сам может это
