и душе. Ей стоило прекратить это. Ещё слово – и она начнёт сомневаться в своём провожатом. А если она перестанет доверять ему, как она сможет с ним путешествовать?
– Во-вторых, – продолжил разбойник, – обратите внимание, как угодлив ваш прислужник. Вы думаете, что он преисполнен благодарности за спасённую вами жизнь. Но подумайте, стал бы человек прислуживать кому-то, кто по ошибке сначала осудил его на смерть, а потом вытащил из ледяной воды? Нет, он благодарен за то, что вы спасли его от заслуженной смерти. Если бы он был прав, то проклял бы вас с вашим отцом и всем севером в придачу, а не бегал бы за вами по лесам, как собачонка на поводке.
Ну, что же? Манипулятор из «лешего» хоть куда. Доводы логичны, и оспаривать их невероятно сложно. Чем больше он говорит, тем больше кажется правым. Внутренне Иссэрия замешкалась, хотя внешне старалась этого не показывать. Её душа съёживалась под взглядом Заграссана, пронзительным и острым, как вся хвоя Тёмного леса.
– И, в-третьих, – подытоживающе произнёс он, – подумайте, почему ваш ненаглядный Энни так категорически запрещает вам говорить со мной? И почему он ещё больше, чем вы, стремится заткнуть мне рот? Может, потому что я тоже могу поведать её величеству одну любопытнейшую историю, только с другим содержанием?
Глава * *
– Никогда не понимала, что такого ты в нём нашла. Он волосатый и страшный. А теперь, оказывается, ещё и предатель, – Тоскаллария бережно расчёсывала свои белоснежные локоны и одновременно небрежно рассуждала о возлюбленном своей сестры, которого та уже мысленно похоронила во льдах Белых скал и который так неожиданно нашёлся.
– Ты говоришь о моём любимом мужчине, подбирай выражения, – ответила Сельвирия. Голос у младшей из трёх северных принцесс высокий и какой-то по-детски надменный, выражающий мечтательность и легкомыслие. Сельвирия стукнула бы её, если бы не боялась, что зашибёт насмерть. Ей всегда было проще с мужчинами: ударишь, и до него лучше доходит. А женщину, тем более хрупкую Тоскалларию, переломить боишься одним пальцем.
– Да какая разница, чей он там любимый мужчина, красивее он всё равно не станет, чьим бы ни был, – беспечно отозвалась юная особа. Одним из особо выпирающих недостатков её было абсолютное непонимание обсуждавшихся вопросов. Казалось, она слышит только случайные отдельные слова и строит дальнейший разговор, опираясь на них.
– Я не спрашивала твоего мнения, – отрезала Сельвирия. Голос у второй принцессы дома Эльксдаргер грудной, шелковистый в противовес голосу её младшей сестры, сильный, но не грубый. Таким голосом команды отдавать на ратном поле, а не романтические сплетни обсуждать в высокой светлице.
– Всё равно я не понимаю, – продолжала щебетать Тоскаллария. – Ты говорила, что уже никогда никого не полюбишь и тут вдруг на тебе: появляется Снежный Барс и моя милая сестрица готова броситься в его
