И не заставляли нас вроде, так просто неудобно было отрываться от коллектива. Слава богу, я оказался Родине нужнее здесь, в Борзе. А то поехал бы как миленький. Вернулся бы? Это вопрос без ответа.
Скоро меняться, часов шесть здесь кукую, пока там молодежь лагерь обустраивает. Надеюсь, мне уже подготовлено комфортное место для заслуженного ночного отдыха, ну, и ужин, конечно. Надо не забыть сказать, чтобы ящик мой не потеряли, а то на ногах караул выстаивать – можно в землю врасти по пояс. А мне же скоро домой – себя нужно беречь и готовить к нереальной и загадочной, почти ненастоящей гражданской жизни. Есть ли она на самом деле?
Глава 3
У меня есть основания сомневаться, что армейская служба моего отца, а особенно ее начальный период, складывались столь оптимистично. Думается, что здесь изложено скорее то, как бы ему хотелось видеть этот период. Я читал отцовские письма из армии, мама бережно сохранила эти ветхие свидетельства его внутренней жизни, написанные на жалких страничках из дешевых блокнотиков и помещенные в серые конверты ценой одна копейка за две штуки. Марок тогда на солдатские письма не наклеивали – почта пересылала их бесплатно. Эти письма писал совсем не ловкий и шустрый проныра, совсем не ухарь боец-молодец – гроза и мечта всех девок в округе. Правда, там нет явного нытья и вызывающих жалость подробностей, но чувствуется, что человеку очень тяжело. Заметно, что он из деликатности не хочет огорчать и расстраивать своих близких, а временами приходит мысль, что автор письма намеренно выпячивает свою деликатность, оконтуривая ею смиренно переносимые страдания. Общее впечатление остается грустным – почти в каждом письме папа со всей возможной тактичностью, но все же настойчиво, просит прислать ему посылку или бандероль, это он маму нашу просит, которая тогда работала пионервожатой и сама зарабатывала рублей восемьдесят в месяц, что было не на много больше солдатского денежного довольствия!
Мама рассказывала мне, что папу взяли в армию из института, хотя обычно студентам давали бронь, но именно в те несколько лет, когда должен был состояться отцовский призыв, ввели какой-то государственный эксперимент и все брони отменили. Папа наш был худеньким, домашним мальчиком, совершенно не приспособленным к разным «тяготам и лишениям», тем более что, удачно поступив в институт, в армию идти он совершенно не планировал. Мама предполагала, что у моего дедушки – отцовского отца, была тогда возможность освободить сына от армейской службы, все-таки дедушка был замдиректора крупного академического института, тогда еще не академик, но уже член-корреспондент Академии наук СССР, и, помимо работы в институте, он еще и в Академии занимал какую-то административную должность. Мама, конечно, не говорила, что она совершенно уверена и знает наверняка, но ей казалось, что дедушка просто из-за своих принципов и представлений о социальной справедливости не стал предпринимать соответствующих шагов, что, без всяких сомнений,
