уже ничего не соображал и даже забыл забрать у пограничников необходимый для обратного вылета группы визовой список. Спасибо переводчице, она вернулась специально за моим экземпляром.
Когда я снова появился возле своих туристов, группа уже совершенно измучилась сидеть на жаре в автобусе, многие сердито на меня посматривали и были совершенно правы. Вообще-то представители сами должны были платить за рейс, просто забирая деньги у групповода и не заставляя туристов ждать по три часа. Но в моем случае Крючок почему-то решил наказать меня, а заодно и всех туристов, прогнав по этому «большому кругу». В Москву при этом поступило сообщение, что группа просидела в аэропорту Тянцзиня три часа по вине групповода (то есть меня), который сразу по приезде «ломанулся» на рынок, и его три часа не могли там выловить. Получив такую бессовестно лживую информацию, высшее руководство уже приняло решение по возвращении в Москву уволить меня без начисления зарплаты, но я об этом пока ничего не знал, и со счастливым чувством выполненного долга ехал из Тян-Цзиня в Пекин. Как только мы выбрались из города, по обеим сторонам нашего роскошного хайвея исчезли красивые, современные постройки, и показались поля, перемежавшиеся с хижинами и бродившими возле них людьми в лохмотьях. Один раз, когда мы стояли на светофоре, я несколько минут смотрел, как оборванный китайский мальчик вел за собой корову. Веревка, за которую он ее тащил, была продета корове через пустую, черную глазницу и в дырку над тем местом, где у человека расположена бровь. У меня эта картина вызывала ужас, но для окружавших мальчика и корову китайцев ситуация была в порядке вещей.
Всего дорога из Тянь-Цзиня в Пекин занимает около трех часов. Это если ехать по хайвею. Когда же по хайвею ехать нельзя (например, если накануне был снегопад, и там сплошные пробки), приходится тратить часов шесть-восемь на петляние по узеньким окольным дорожкам, где многих тошнит от обилия поворотов. В тот первый раз мы благополучно ехали по скоростной дороге и в назначенный срок были в гостинице.
Я вместе с переводчицей китаянкой быстренько разместил всех по номерам, отметил у себя в списке, кто где живет, а мне при этом достался отдельный номер с огромной кроватью, поскольку я оказался последний и не парный.
Номер мне показался шикарным, я видел подобную роскошь впервые в жизни, но впечатлений к этому моменту накопилось столько, что удивляться и восхищаться сил уже не было. Я просто сбросил свою синюю спортивную сумку, наполовину заполненную провизией, скинул уже «прикипевшие» к ногам кроссовки, сознательно купленные в Москве на размер больше, чтобы можно было зимой носить с шерстяным носком, выпал из пузырившихся на коленках джинсиков и, проведя пять минут под капиталистическим душем, забрался в огромную, застеленную крахмальными простынями и изобилующую подушками кровать.
Засыпая, я не думал ни о чем. Было только ощущение громадного прорыва в новый и замечательным мир, где кругом столько всего потрясающего, где совсем не страшно, и где мне многое по плечу.
На
