момент я подумал, что у него имеются какие-то скрытые личные обиды на Московскую метрополию, что, кстати, впоследствии и подтвердилось: В мою следующую поездку он уже работал на той же должности в свежеорганизованной фирме наших конкурентов.
Заполняя неловкую паузу, я всего лишь решился задать вопрос про их неотвечающие телефоны. Юный альбинос зыркнул на меня светло-голубыми глазками и пояснил, что у него телефон вчера «случайно поломался», а «главный» как назло решил переехать в другой номер, и новый телефон сообщить в Москву еще не успел.
Я стоял и думал, что, наверное, в нашей жизни все организовалось не совсем правильно, если такие неприятные люди выходят в разряд незаменимых. И мне, преследовавшему благородные интересы спасения новых товарищей, уже захотелось пожелать этим блондинчикам всяческих неудач в деле заправки «моего» самолета. Я, конечно, беспрерывно отгонял от себя эти еретические мысли и поминутно плевал через левое плечо, чтобы не сглазить. Со стороны это, наверное, выглядело странновато: стоит эдакий сильно возбужденный и не очень бритый юноша со слегка диковатым взором и через каждые тридцать-сорок секунд чуть поворачивая голову к левому плечу, немного приоткрывает левый же уголок рта, после чего дозированно и ритмично троекратно выдыхает через нее воздух со странным характерным звуком, немного похожим на имитацию детьми стрельбы, когда они тихонечко играют в войну.
Блондинчик начал на меня посматривать с опаской, разговор прекратился, мы стояли молча. Я раскачивался на своих выгнутых коленках вперед и назад и продолжал «поплевывать», а он все чаще и все беспокойнее поднимал на меня настороженно непонимающие глазки, оконтуренные сверху фрагментарными беленькими ресничками и едва заметными беленькими бровками. Иногда он даже морщил при этом лобик. Напряжение все нарастало, и я не знаю, чем бы кончилось наше невербальное противостояние, если бы через десять минут не открылась дверь, и главный представитель не двинулся бы по коридору в сторону выхода, практически не замечая нас. Мы молча и без вопросов последовали за ним на расстоянии метра-полутора. Я недоумевал, но решил помалкивать, чтобы не спросить чего лишнего.
Нас заправили через час. Откуда-то подъехали один за другим несколько стареньких заправщиков, и двое рабочих в коалиции с нашими техниками, начали заполнять резервуары керосином. Пассажиров по моей просьбе даже не стали выводить в зал ожидания на время заправки, что является страшенным нарушением инструкции по авиационной безопасности (как я узнал позднее). К этому моменту я был уже на самолете, где чувствовал себя превосходно. Все благодарно и уважительно смотрели на меня, и сам я чувствовал себя героем, ни больше, ни меньше. Надо сказать, что обычное время «транзитного» пребывания чартера в Иркутском аэропорту не бывало меньше двенадцати-четырнадцати часов, мы же через четыре часа после приземления уже выруливали на взлетную полосу с полными баками.
