человека блюдом – куриными яйцами синего цвета с почти прозрачным белком. По китайски – СунХуаДань. Эти яйца подаются с нежнейшим сыром и, если перебороть предубеждение и выкинуть из головы, что они специальным образом доводятся до чуть протухшего состояния, – лучше закуски к пиву я не пробовал.
Мне показали самый популярный в то время среди русских ресторанчик-забегаловку. Русские называли его – «У Лены». Вообще, наши соотечественники-челноки в Китае дают всем выделяющимся из общей массы китайцам новые имена. Родные китайские наименования запомнить сложновато, да и выговорить не у всех получается. Таким образом и появляется из Джан Хуася – Вася, а из Лю Ина – Лена. Ресторанчик «У Лены» имел своей главной достопримечательностью саму Лену. Эта китайская девушка в кратчайшие сроки выучила русский язык и, кроме того, помнила всех своих клиентов по именам и по гастрономическим пристрастиям, даже если видела их всего один – два раза. Сам проверял – это правда! Такая феноменальная память была у человека. А как приятно – приходишь в ресторан во второй раз, а тебе уже: «Здравствуй, Вася! Ты будешь, как и на прошлой неделе, салат из помидоров с огурцами, креветки и ДзяуДзы?» (это такие жареные пельмени). Конечно, ты отвечаешь: «Да».
А когда, проходя мимо, Лена серьезно отметила, что я стал гораздо лучше управлялся с палочками – симпатия к ней, объединившись с симпатией ко всему Китаю, наполнила душу счастьем и щенячьей радостью. Кстати, есть быстро в Китае не принято, если ты, конечно, не рабочий поденщик. Совсем по-другому чувствуется вкус, когда, никуда не торопясь, зацепляешь еду палочками и отправляешь в рот по маленькому кусочку, вместо того, чтобы умять все ложкой и навернуть вперемешку, почувствовав в конце пресыщение и неуемную тяжесть в животе.
Я, пользуясь случаем, прибарахлился, купив себе, жене, родственникам и детям разных тряпок и обувок. Мне даже пришлось приобрести еще одну большую сумку, чтобы все это добро складывать. Глупо было терять возможность существенно обновить свой гардероб – и сделать это в пять раз дешевле, чем в Москве. Тем более, я уже договорился с Цукану о продаже ему своих килограммов по немыслимой цене – аж по три с половиной доллара за каждый. Таким образом, у меня в распоряжении оказалось еще четыреста двадцать долларов! Я понимал, что это не совсем законная с точки зрения моих работодателей операция, но дух наживы и предприимчивости уже одержал во мне верх над интеллигентской нерешительностью. Тем более, мы с Сашей договорились о полнейшей конфиденциальности. Честно говоря, когда Цукану привез свои баулы на склад, и я их взвесил, ему не хватило ни своих, ни моих лимитов, и я по дружбе скинул ему с веса каждого мешка еще по два-три кило – как будто ошибся при взвешивании. Это составило еще килограммов пятьдесят. Деньги за эти, уже вчистую сворованные килограммы, я брать с него отказывался изо всех сил, он почти насильно всунул мне их уже в аэропорту.
Для компенсации
