мальчишка, пожилой воевода.
За кожаными стенами шатра вдалеке слышались возбужденные голоса, вопли страдавших от истязаний пленников, потом все стало затихать, бойцы тоже приступили к сильно задержавшемуся завтраку. А князья сидели на тюфяках, по-татарски подогнув ноги, перед деревянным раскладным столиком и понемногу потягивали из бокалов ароматный медовый напиток. Слуга добавлял им еду, принес и еще кувшин меда. Но Холмский приказал убрать.
– Передохнули, пора дальше в путь собираться. А погулять еще успеем – вот только с делами управимся. Согласен, князь?
– Да, друг мой, верно. Все не перепьешь, не переешь. Всему свое время.
Князья завершили трапезу, встали, распрямили затекшие ноги, вышли из палатки на солнце. Оно уже палило нещадно. Приближались самые длинные дни в году, на небе вот уже который день не было ни единого облачка.
– Ну и жара, – заметил Холмский. – Может, переждем до вечера, пусть народ соснет малость – заслужили, а жара спадет – двинем дальше, к Шелони, ты не против, Федор Давыдович? – спросил своего коллегу Холмский.
– Думаю, что ты хорошо придумал, – каламбурил воевода по-прежнему счастливый тем, что остался в живых.
– Передай трубачу, пусть даст сигнал на отдых, – приказал князь Данила дежурному вестовому.
Он обернулся к Пестрому и тихонько, чтобы не потревожить раненую руку, похлопал его по плечу:
– Пойдем по домам, Федор Давыдович!
Они уже начали было расходиться, как вдруг вместо спокойной мелодии «на отдых» оба услышали резкий, тревожный, разлившийся на все побережье звук трубы, призывавшей к бою. Мигом князья оказались снова рядом, а возле них – те же, кто был и поутру, но на этот раз не заспанные, в полном боевом наряде. Издали бежал вестовой:
– Сторожа сообщили: сюда идут пешие новгородцы – большое войско, большее, чем было утром. Что прикажете делать?
– Как что? – Холмский поглядел своими прекрасными спокойными глазами на Пестрого. – Драться, так ведь, князь?
– Конечно, – не выходя еще из счастливого состояния человека, недавно избежавшего смерти, охотно согласился Пестрый и легонько потрогал свою руку. Она болела. Но князь знал – эта боль до поры, придет нужда, – он ее пересилит и забудет. Тем сильнее и надежнее поработает, коль понадобится, здоровая, правая. И князья поспешили вновь надевать доспехи.
Лишь позже от пленных москвичи узнали, каким образом разворачивались события у врага.
Глава VI
Шелонская битва
«Нет свободы, когда нет силы защитить ее».
Узнав о наступлении великокняжеских войск, новгородцы пришли в неописуемый ужас. Они никак не ожидали, что Иоанн решится напасть на них летом, – обычно в это время их болота и реки становились непроходимыми. Спешно начали собирать
