не мог бросить их на произвол судьбы. Тем более что он рассчитывал в ближайшем будущем с помощью европейцев вернуть себе если не Константинополь, то хотя бы родной Пелопоннес. А значит, он был обязан иметь придворных, содержать их. И вот на это у него денег, конечно же, не хватало.
«Маленький двор окружал государя в изгнании. Вначале он состоял из восемнадцати сановников. Мажордомом был Георгий Траханиот»23.
Обратим внимание на последнее имя. Надо полагать, это тот самый Георгий (по-русски еще и Юрий Грек) Траханиот, который вскоре станет первым сватом Зои-Софьи Палеолог и государя всея Русии Иоанна III Великого. А затем и одним из первых послов России в европейские страны.
Судя по дошедшим до нас изображениям Фомы Палеолога и документам, он выглядел достойно:
«На вид Палеологу было лет пятьдесят24. Он был высокого роста, обладал прекрасным лицом и царственной осанкой. Внешность его внушала уважение. Облако грусти лежало на челе Фомы: деспот чувствовал, что не выпита еще до дна чаша испытаний. Приглашенный на обед к кардиналам, он обыкновенно мало говорил и хранил задумчивый вид. Многим отрадно было думать о нем как о будущем императоре Византии, отнятой у турок. Великодушный и щедрый характер Фомы располагал в его пользу соотечественников».25
В Риме Фома пытается отстаивать свои права на константинопольский престол, призывает к крестовому походу против турок. Папа римский и большинство правителей Европы признают за Фомой это право на византийское наследство, даже обещают помощь в организации крестового похода для освобождения Византии от османов. Но их слова остаются лишь обещаниями.
«Пий II видел в Фоме верного хранителя заветов Флорентийского собора и непримиримого врага мусульман. <…> Но Пий не собирался давать ни денег, ни солдат. Никто не мешал деспоту объехать Италию, чтобы просить помощи и сочувствия у республик и государей. И деспот не отступил перед этой неблагодарной задачей. Он скитается из города в город с письмами кардиналов и с грамотою от папы, где тот горячо рекомендует и самого Палеолога, и его предприятие. Но ничто не указывает, чтобы Фома добился какого-либо успеха».26
Многолетние хлопоты Фомы оказались безрезультатными. И это понятно. И Венеция, и другие итальянские республики предпочитали сражаться лишь за свои интересы. И никто не собирался воевать за чужие.
Убедившись, что все его попытки организовать крестовый поход против турок напрасны, в начале 1465 года Фома вспоминает о своих детях. К этому времени исполняется уже три года, как на Корфу умерла супруга Фомы Екатерина. Об этом сообщил в своей «Хронике» Г. Сфрандзи:
«А на Корфу <…> василисса, заболев, была помилована Богом и в том же 70 году27, 26 августа умерла и была похоронена в монастыре святых апостолов Ясона и Сосипатра».28
С этой датой «в том же 70 году» связана ошибка, которую некоторые историки
