можешь поверить?
– Могу, – вздохнул он.
Оба рассмеялись. Ей вдруг сделалось так нелепо: она трезва, а ведёт себя хуже пьяной. И чувствует себя так же – просто пьяной чувствует себя и всё.
– Так куда же мы пойдём?
– О, нет, даже не проси. Этого я не скажу, – ответил он.
Она всё смотрела в его глаза: бывают ли маньяки с такими глазами? По крайней мере, в сказках маньяки и выглядят, как маньяки, а у этого топора нет, а взгляд такой чистый… Есть такие лица, на которые смотришь и понимаешь – этот маньяком быть не может. И дело тут не в красоте.
– Я не боюсь, – сказала она. – Пойдём.
– Согласна? – спросил он ещё раз.
– Да, согласна.
За размышлениями о нём, она не заметила, как прошла метров сто. Он шёл по левую руку молча. Будто очнувшись ото сна, она посмотрела на него, он – на неё. Их взгляды на секунду столкнулись.
Он проговорил:
– Мы скоро придём, тут недалеко, – и протолкнул её вперёд.
Свет от стоянки ресторана ещё маячил позади, но дорога была освещена плохо. Редкие машины ослепляли светом. Она слышала шаги позади и чувствовала себя жертвой ведомой на расстрел. «Зря я согласилась, что ли», – думала она. Уже изобретала план побега.
Развернулась к нему:
– Я должна забрать сумку, я забыла сумку в подсобке. Я должна вернуться, я быстро! – проговорила она.
– Зачем тебе сумка? Мы скоро вернёмся, тогда и заберёшь, – ответил он.
– Нет, мне надо срочно.
Попытка побежать не увенчалась успехом – он схватил её за руку и прижал спиной к себе.
– Иди вперёд, – прошептал он ей на ухо.
Они дошли до поворота к лесополосе, когда свет приближающейся машины натолкнул её на мысль. На довольно глупую мысль.
Она рванула к дороге, и, наверно, угодила бы под колёса, если бы ловким рывком он не отбросил её к обочине. Машина промчалась мимо.
– Ты что решила с жизнью проститься!? – крикнул он. Его всеохватывающая тень нависла над ней, стало темно, как в подземелье, где за спиной чудовища умирает единственная свеча.
Он подал ей руку, чтобы помочь подняться, но не распрощался с ней. Упрямый, сукин сын, подумала она, когда он толкнул её вперёд.
Словно раздосадованная, она попыталась вырваться, начала кричать. Стоя сзади, он сжал её руки, крепко прижал к себе. Беспомощность – острая, безысходная, как ступающая след в след смерть. Никто не поможет. Никогда не остановится. Никто. «Так, – подумала она, – ты сама согласилась. Успокойся!»
– Если будешь слушаться, я тебе не сделаю больно, обещаю, – сказал тихий голос у самого уха.
Она могла бы, конечно, попытаться врезать ему, и попыталась бы, но чувствовала, что он не причинит ей вреда. Слишком уж вкрадчивый у него голос, слишком уж эротично он прикасается. Он всё время будто контролирует её отчаяние, не допуская ни паники, ни равнодушия. «Он играет, просто играет со мной», повторяла она про себя.
Путь
