любви и бросают.
– А ты не спал. Ты и без того меня «поимел».
2.3. Жажда внимания и комплимента
Холодными вечерами Вероника подолгу смотрела в распахнутое окно и курила дешёвые сигареты с запахом яблока. Потом, надевала два свитера, садилась на кровать и дрожала, пока усталость не заберёт из реальности в сон.
Снятся закатные воды Оки, розоватые, с золотым отливом. Ока живописнее с вершины обрывистого склона. На южных холмах завывает ветер, вороньё летит на запад, птицы взмывают у рубинового горизонта, превращаясь в галочки, словно на детском рисунке, мгла затягивает небо, поглощает землю. Летучие мыши резвятся над рекой, и там, меж листвы и мглы, где лунное море разлило серебристые сумеречные разводы, видно, как они вертятся в небе, будто запутавшиеся в потоке ветра пожухшие листья…
Но вот она реальность: крашенный белый потолок пустой комнаты над кроватью и старенький «Сименс» – под ней. Сименс показывает семь часов утра. Очередное холодное утро началось с пиликания мелодии будильника из динамика этого самого телефона. Последнее время этот звук стал единственным, что он издавал. Она уже и не надеялась, что когда-нибудь будет ожидать от этой штуковины звонка.
Она всё-таки нашла работу. Работала она в ресторане на самой окраине. Не близко, но других вариантов не было – в городишке это единственная вакансия со свободным графиком, а из-за учёбы она не могла быть на работе раньше трёх.
В тот день с полчетвёртого до вечера гостила одна шумная компания, всего три человека – два мужчины и женщина. Вероника носила им пиво за пивом, они хохотали, подшучивали. Надо сказать, без фанатизма, и порой, так остроумно, что она сама смеялась. Такие обычно оставляют хорошие чаевые. В целом, она была рада, что обслуживала тех, кто шутит, а тех, кто жалуется, обслуживали другие.
Вдруг мужчина встал из-за стола и громко сказал женщине:
– Сейчас я уйду, а вернусь, и ты будешь одета на выход и без всяких коньяков. Ты поняла? – Он сказал это серьёзно. Все замолчали, даже не по себе сделалось.
Вероника поймала себя на мысли, что такой подход к делу будоражит её. Нельзя не узнать это чувство. Может, для кого-то это просто фраза, требование уставшего от трёпа человека, для неё – нечто большее. Она стала бы ругать себя за это – озабоченность какая-то, хотелось думать ей – но знала парочку людей со странностями, и эти люди так же видели это в каждой мелочи.
Пока она разносила пиво, тая от неповторимого послевкусия его фразы, словно сама напилась, он вернулся. Что бы она ни делала, а краем глаза косилась на них. Женщина всё-таки взяла себе коньяка. Что же сейчас будет? Было слышно, что они снова смеялись.
Когда они подозвали её, оказалось, что руки женщины склеены скотчем! Она сидела лицом вниз, опустив на запястья голову, рыжие волосы закрывали руки, но было видно и скотч, и то, как она смеялась. От такой картины бросило в жар. Вероника прикрыла красные щёки блокнотом.
– Вы смущаете персонал, вы меня позорите, – начала женщина.
– Да
