экспериментах, хотя и понимала, что он откажет.
Война людей.
– Похоже, они готовятся к чему-то.
Они возвращались с переговоров. Он мельком посмотрел на неё.
– И это что-то «война».
– С нами?
– О, нет. Кишка тонка. Нет, не с нами.
Она без малейшей издёвки заметила:
– Они же друзья.
Он уловил новую интонацию.
– Тебе они нравятся.
– Не именно эти. – В замешательстве отбилась она. – Другие, но…
Он молчал некоторое время, пока освобождённые от чар акулы с недоумением расплывались в стороны.
– Ты как знаешь, милая. – Наконец, сказал он. – А я в своём, как это они называют, – рапорте, буду рекомендовать Невмешательство.
Она с вызовом напомнила:
– Ты не сделал инъекцию. Флинк!
Он понял, к чему относился вызов, и примиренчески улыбнулся.
– Ты достаточно его озадачила. Сделаю дома.
Он повёл взглядом по гребням волн и, когда из воды выскочила рыба, резко метнул своё тело вбок. Проглотив рыбу с головы, он как бы оправдываясь, бормотнул что-то вроде того, что у него жуткий аппетит после коктейля.
Великое запустение.
Жалкий народ жил в лишённых романтичности руинах, на огрызках зачерствевших от заразы материков. Уже третье поколение половину отдало злым духам – Голоду, Смраду и Отчаянию, врождённому, как болезнь, одна из бесчисленных болезней. Брошены двенадцать великих городов двуногого человечества. Те, кто также считал себя людьми, некогда искренне любовались, будто кукольными домиками, наземной архитектурой. Они деликатно именовали её наивной и мужественной… теперь она не манила их. Патрули посещали города аккуратно, но на обычную прогулку никого из нас не заманишь.
Побережье, защищённое чарами, осталось таким, как раньше, но даже оно не привлекало Морских. И отечество – океан – трудно было защитить. Как забыть полуночные кошмары – звуки, вибрацию, металлический привкус в воздухе, воронки, засасывающие воду до костей отмелей? Саму смерть, трясшую океан за шкирку сто лет назад. Акулы иногда не подчинялись чарам – так они опьянели от крови. Очумелые и взбесившиеся, приходили они на зов с далёких окраин отечества не тотчас, отвлекаясь на всплывающие обломки железных лодок и течения, окрашенные в розовый цвет.
Молчание Морских длилось долго.
Возобновление переговоров.
– С хунтой? С теми, кто начал всё это и попрятался в убежища, где они одичали за сто лет от разврата и ужаса? С их потомками, не знающими света и воды?
– Ну, ну.
– Прости за высокопарность, прости. Мы должны, я знаю.
– Вот именно.
Нагие совершенные тела. Торсы с лоснящейся мускулатурой. Лица
