тебе стаскивать меня за ногу с кровати и всё такое, но выпить стакан вина или съесть двухдневной капусты из холодильника, перед моей Сибирью, ты мне тоже можешь позволить, сверх того, ты отказать мне не имеешь ни права, ни возможности, даже если я опоздаю; древнекитайский стратег, например, учил: сделай еду врага своей едой, и ты победишь, то есть уже тогда понимали первостепенность пищи. А кто ты такой, чтобы спорить с многовековой культурной основой Востока? Нет, Никита всё понимает, просто делает это специально. Неужели ты так низко обо мне думаешь, что готов лишить меня завтрака, пускай я и опоздаю? Пища столь же необходима для здоровья, сколь необходимо приличное обращение человеку образованному. – мысль не моя, значит можно этому верить.
А Он, ты забыл? Ведь даже Ему перед смертью поднесли уксус, чтобы облегчить мучения. Чем же ты хуже древних иудеев?
Но всё это я мог говорить лишь в закрытую дверь. И Никита обрёк меня на полный рабочий день одним поворотом ключа. Иуда. Вот из-за таких поступков начинаются столетние войны и разделы территорий. Он просто боялся, что выпью специально чего-нибудь такого, и меня уволят за нарушение устава. Ничего, ничего…
Мои глаза плавали в мешках, поэтому на людей вокруг меня в вагоне я даже не смотрел, чтоб не стошнило. Когда я вышел из метро, то в переходе мне встретился цыганский паренёк. Он посмотрел на меня и покачал картонкой с буквами. Я посмотрел на него и улыбнулся. Он не улыбнулся, только расплакался и сказал:
– Дай мне рублей.
Я сказал ему: нет. И уже не улыбался. Тогда он продолжил плакать. Нельзя же быть таким сентиментальным – подумал я – и даже как-то рассердился на паренька.
Ты позоришь стереотипы своего кочевого народа, – сказал я и пошел дальше. А когда уже перешел дорогу, то с другой стороны улицы я увидел, как ему не дали кушать беляша и чая за то, что упустил меня и мое подаяние.
И почему-то я почувствовал себя мерзко. Ещё и какой-то полицейский посмотрел на меня так, будто ему было тоже мерзко, а потом и светофор, глядя на нас с полицейским, понял наше состояние и сделался мерзким сам себе за компанию с нами, аж позеленел. Я перешел ещё одну зебру и пошел вдоль дороги. Ходи на работу и смотри на все эти вещи, думал я, вот смотри и страдай, только так ты поймешь, как прекрасен мир. Странная мысль. Ну да ладно.
Подойдя к магазину, я увидел помятую девушку в очках и мужчину с татуировкой. Они о чём-то мило кричали на трамвайной остановке, при этом девушка пританцовывала от радости, а мужчина блевал. Не знаю от чего, я не разглядел. Затем он сказал ей несколько учтивостей, и в конце концов они подрались. Но чем всё закончилось не знаю, мне стало скучно на это смотреть, и я зашел в магазин. Считаю, что это действительно скучно.
Ровно в 9:00, по московскому времени, я оказался между стеллажей и переставлял книги.
Ровно в 9:17 меня взбесил директор. Когда я приступил к самоотречению и выкладке книг, она подозвала меня к себе и начала мне говорить так: ну, скажи, пожалуйста, что ты делаешь?
– В
