и непонятно чем в постели. Я надеюсь, что я не проспал.
Нет, я не проспал, потому что просыпать мне было некуда и незачем. Это радовало. Я переживал найти у себя в кровати что-нибудь непристойное, но всё обошлось. Я встал, я улыбнулся солнцу, не зримому за тучей (но я-то знаю, что оно там есть), увидел я, что в моей постели ничего кроме добродетели не было, выдохнул. Мои душевные морщины расправились, а мешки под глазами опустели, но не торопись – сказал я сам себе – пару мгновений рассеянности не помещает.
Еще у меня немного болела голова, но я не сильно переживал, ведь меня утешал Пушкин. Да, и ничего такого, у нас в стране терапевты часто выписывают его и старикам, и детям, и кормящим мама, и не только как средство профилактики. А если у человека больные нервы или щепетильное сердце, то… ну да ладно, об этом потом.
Я выбрел из дома, а может быть и из дому на улицу. Сегодня совершенно отсутствовало желание изливаться, да и саму затею вести записи я думал бросить.
Признаюсь, сначала меня воодушевила подобная форма, но что форма без содержания? Помниться, мне казалось, что письмена на бумаге придадут моим занятия больше веса (ведь я легковесен), ведь я легковесен – ведь все сколь-нибудь значимые личности, которые идолами щетинят поверхность моей личности, вели дневники, кидались в них датами и именами, события пускали в них свои корни, и пальцы тонули в чернильных ижицах и что-то там такое ещё. А время всё скидывало их, как перунов, в реку забвения, и те выливались из моего правого уха, едва успев попасть в левое.
Но я осознал, что все, кого я считал авторитетными, сейчас вызывают во мне лишь истерический смех. Теперь мои судьи – надписи на заборах.
Именно поэтому я оставляю эту затею прямо сейчас! И на протяжении всей моей прогулки не буду и помышлять о том, чтобы запомнить её, чтобы потом не сорваться в письменной форме, чтобы не казаться тем, кем я не являюсь, и не являться тем, кем кажусь. Вот так-то.
15 мая
Сорвался. И все мои слова до этого были рябью на воде.
…
Вечерний покер с ребятами слегка успокоил меня и отвлек. Всё больше ощущаю желание упрощаться. В связи с этим целенаправленно развиваю в себе бунинскую болезнь – читать новости и смотреть обзоры на всё, что поддается обзорам.
20 мая
Я иду на работу. Я иду на работу и должен быть честен с этой минуты, перед самим собой и перед вот этими птичьими глазами, которые уставилась на меня из вороньего черепка, ну и чего ты смотришь? – а, ты хочешь идти со мной? Ты ответила: кар! Прелесть.
Теперь у меня будет свой спутник. Я как Земля с пристегнутой Луною. Я бы напоминал себе Вотана, но у того был один глаз и два ворона, у меня же решительно противоположный набор, то есть две зрячие зеницы и одна вещая закричалость; ну и что, что она с городской помойки, всё равно она вещая и смекалистая, а что с помойки, это ничего, у многих в головах и душах бывало встретишь такую помойку… но молчание. Сеять обиду и бичевать какие-то там пороки (какие пороки?) я не собираюсь,
