К исходу дня 2 августа полк, преодолев вброд и вплавь озеро Хасан, вышел на северо-восточные скаты сопки Заозерная. Уставшие, промокшие красноармейцы под сильным огнем залегли, начали окапываться. Перед бойцами лежало пространство, сплошь оплетенное проволокой. После команды «вперед!» – десятки трупов повисли на заграждениях, устрашая тех, кто успел залечь на склоне, пряча голову от осколков и камней. Атака полка захлебнулась. Подразделения, атаковавшие Безымянную, овладели восточными скатами, но дальше продвинуться не смогли…
Комдив Васильев предлагал обойти японцев по маньчжурской территории, чтобы быстро овладеть их окопами с тыла и сохранить бойцов.
– Нарушать границу запрещено! – безапелляционно заявил командующий, подчиняясь приказу из Москвы.
– В генштабе хотят дерьмо топтать и не испачкаться, – сказал он сгоряча, и эта фраза аукнется ему после приграничного конфликта.
Связь между подразделениями осуществлялась с помощью посыльных. Царила неразбериха, одна из рот прибыла на поддержку разведбатальона с холостыми патронами и учебными деревянными гранатами.
В штабе корпуса, где собрали командиров подразделений, ощущалась растерянность. Приезд маршала Блюхера, а затем и начальника Главного политуправления РККА Мехлиса, только усилил нервозность. Вместо спокойной работы по рекогносцировке по подавлению огневых точек японцев требовалось громкое «ура!» и срочная победа любой ценой по приказу Генштаба.
Артподготовка, начавшаяся 6 августа, была оглушительной и мощной. Перепахали разрывами обе сопки. Следом пошли волнами бомбардировщики ТБ-3. Но японским полкам не нанесли существенного урона. Японцы сумели за короткий срок создать копониры, минные и проволочные заграждения. Они грамотно оборонялись, стреляли метко. Десятки танков Т-26 запылали черными дымными факелами.
В следующей атаке потери убитыми и ранеными составили в полках до трети личного состава. В разведбате погиб командир роты Константин Сергеев. С ним Маторин ездил на соревнования по стрельбе в СибВО. После удачного выступления Сергеев уговорил зайти к нему домой в гости, где мама приготовила какой-то необычный пирог. Этот праздничный пирог и разрумянившееся от хлопот лицо мамы Кости Сергеева долго не давали покоя Маторину, он понимал, что придется посетить старенький дом в пригороде Новосибирска и объяснить, как же такое случилось…
Командир дивизии Васильев собрал друзей, чтобы отметить сорокалетие в узком кругу. Жил он в сборно-щитовом доме с просторной верандой. Офицеры уселись на веранде после обильного ужина отдельно от женщин.
– Пусть пожалкуют, пусть перемоют наши косточки, – пошутил Васильев, вытащив из тумбочки, припрятанный НЗ в виде початой бутылки корейской водки с плавающей внутри змейкой. Эту экзотическую водку привозили из Манчжурии. Но не водка, а слово казачье зацепило Маторина. «Не донской ли рожак?» –
