чего! Слизняки в саду будут тебя слушаться, а я вот захочу – и хоть прямо сейчас палец в клетку просуну, – почему-то мне жгуче захотелось заявить Сирше о своей независимости, и как будто бы в доказательство я продемонстрировала девчонке указательный палец.
– Ну и дура будешь, – неожиданно для меня, уже мобилизовавшей ресурсы для кровопролитной войны, пробубнила незадачливая собеседница и отвела взгляд в стену. – Смотри, – она резко взмахнула рукой и перед моими глазами предстал длинный мизинец, на фарфоровой кожице которого расположилась внушительная царапина. – Вот как он меня.
– Ого, – я (и почему так могут только лишь дети?) мигом стёрла из памяти всё, что было меж нами ранее и теперь с восхищением разглядывала боевое ранение. – Это они так могут? Не обманываешь?
– Угу, могут, ещё как, – кивнула та. – Поэтому… Ну… Не надо лучше, – тихо повторила «главная». Голос её стал напоминать больше свистящий шёпот и тут уже любой бы заметил, что девочке вообще-то страшно неловко. Даже я, полминуты назад убить Сиршу была готовая, в тот момент отметила для себя невероятно милый румянец, заливший, подобно зареву заката, всё её длинное, но внешне смотрящееся вполне гармоничным личико.
И в считанные мгновения я вдруг перестала испытывать к ней какую-либо злость. Только жалость. «Ведь, – мне вспомнились слова мамы, – её силой привезли из Голуэя. Как из другого мира. Разве я после такого вела бы себя лучше?»
– Ладно, – я кашлянула и медленно двинулась на свет, Сирша, как ни странно, пошлёпала следом. «Надо заключить мир, – сказал дяденька-политик у меня в голове. Папа каждый вечер с эмоциями, достойными оскароносного актёра, перемывал таким дядям косточки, посему я очень немало, в особенности для своего нежного возраста, разбиралась в играх на мировой арене. – Нам определённо нужен мирный договор!» – Может, всё-таки не будем ссориться?
– Давай, – робко отозвалась девочка. – Меня Сирша зовут, кстати, – прошептала она тем же еле слышным дуновением, но уже несколько более уверенно, что в немалой степени облегчило дальнейшее налаживание контакта.
– Мёрфи, – я остановилась и деловито, с ощущением важности момента протянула ей руку. Так обыкновенно поступал папа при знакомстве, и я думала, что люди как раз с помощью этого становятся друзьями.
Сирша, не изменяя своему излюбленному эффекту неожиданности, вдруг вцепилась в мои пальцы так, словно испугалась, что я вдруг исчезну.
– А я знаю, – она расцвела лучистой улыбкой и быстро-быстро затараторила. – Я много чего про тебя знаю, мне мама рассказывала. Ты только извини, что заругалась, я правда хотела подружиться, но не знала, как. Я сидела наверху, слышу – мама говорит, в сарай иди. Ну я сбежала – и туда же. А там ты. А я стою и что сказать – понятия не имею…
– Да всё хорошо, – я отмахнулась и хлопнула собеседницу по плечу в знак того, что извинений не требуется. «Прощу я тебя конечно, что делать. Но зачем так оправдываться? Ей богу, я тебе как будто
