style="font-size:15px;"> Когда мы немного отошли от эмоций, папа поставил меня на землю и гордо, как будто это были его владения, а он был король, изрёк:
– Вот она, волшебная сила природы! Восторженная, трагичная, ввергающая в панику – одним словом, величественная! Она плачет – значит, и ты заплачешь. Она смеётся – и ты будешь смеяться. А что делать, куда деваться? Всё-таки природа всесильна, – выждав с минуту, отец продолжил. – Да хоть туда вон глянь, – он ткнул пальцем в руины старой, поросшей пушистым, сочным мхом, наверное, ещё древнекельтской крепости. – Вроде бы хотят люди подчинить себе природу. Ан нет, берёт хозяюшка своё! Всё-таки вот, видать, кто владычица земного шара. Не зря её матерью зовут – и есть ведь мать всего живого.
– И наша? – спросила я, изучая уже совсем посветлевшее, прозрачно-голубое высокое небо с редкими перистыми облаками.
– Выходит, что так. И всех животных, и растений, и грибов, и микробов у нас с тобой на руках. Ведь и они, пусть маленькие, а всё – живые.
– Вот это да, – я опёрлась на шершавый, холодный с ночи большой камень, который украшал наш смотровой пункт. – Получается, что и мох вот этот, – моя рука бережно обвела хрупкие стебельки, произрастающие из самого сердца валуна, – мой брат? Чуднó как-то, – заключила я и вновь засмеялась.
Жаль, что я тогда, будучи несмышлёным ребёнком, не имела никакого понятия, насколько большую роль сыграет это место в моей дальнейшей судьбе.
Домой мы с папой брели уже совсем утром, сонные, но страшно довольные. Обратная дорога, как оно обыкновенно и бывает, показалась гораздо короче и легче пути ввысь, и потому идти было легко, к тому же нога моя почти не давала о себе знать, лишь иногда отзываясь неприятными покалываниями на особо грубую поступь. Когда мы снова пересекали луга, ловко лавируя между болотами, я задала внезапно пришедший на ум вопрос:
– Кстати, а почему ты взял меня? Ладно Грейди и Марти, они маленькие, но ведь есть Лу и Рэй. Почему меня? Ещё и одну?
Папа смерил задумчивым взглядом приближающиеся домики.
– Я толком и ответить-то не могу. Ты, Мёрфи, – это просто что-то другое. Не подумай, что остальных я люблю меньше, нет, – поспешно добавил он. – Просто по-другому. Всех вас мы с мамой любим по-разному. Ни меньше, ни больше. Ведь каждый из вас – индивидуальность, а согласись, сложно любить людей одинаково, когда они совсем не похожи друг на друга. Вот так. А всё же мы с тобой так много вместе пережили…
Тогда я думала, что однозначно поняла, что он имеет ввиду.
Уже перед самым домом я и папа с облегчением заметили, что занавески спальни на нижнем этаже были задёрнуты, а значит, мама ещё спала. Так же, как и вышли, как ниндзя, мы просочились в прихожую и, плотно притворив дверь, скинули наконец влажные от росы куртки с налипшими поверх листьями. Спать, как ни странно, уже не хотелось, поэтому мы, протопав прямиком на кухню, принялись рыскать в холодильнике и по шкафчикам в поисках завтрака. Не
